Нина. А что же он их, когда уезжали, не забрал? Из головы вылетело?
Анна. В коридорный шкаф он их засунул, не думая к ним возвращаться. Он же не писатель – его наброски от избытка свободного времени были. Наблюдения, что за день произошло. Лист бумаги на стол и вечерами частично исписывал. Вечерами, если не пить, в гостинице чем заняться?
Нина. Если жене не изменять, что нечем.
Анна. Фактов мне не добыть. Не имея фактов, обвинять некультурно. (мужу) Эй, ты, дорогой, ты мне скажи, в Ольховатке ты вечерами не бедокурил?
Павел. (из коридора) Я записи вел.
Анна. (Нине). Видите. Литературному труду он вечера отдавал. Может, вы считаете, что этим он лишь измену прикрыть пытается? Какие девочки, мне не до них, я в номер войду и пишу… а потом записи в шкаф и не вспоминал о них ни хрена.
Нина. А вы в них заглядывали?
Анна. Нет.
Нина. А вы убеждены, что он… где он был?
Анна. В Ольховатке.
Нина. Что в Ольховатке он действительно что-то писал?
Анна. Не вернись он за записями, я бы задним числом его заподозрила. Будучи осененной вами. Но раз записи ему понадобились, подозрения с него сняты. Эй, дорогой!
Павел. (из коридора) Я слушаю.
Нина. Веру в тебя стремительно я теряла!
Павел. Себе на беду вы, женщины, глупым мыслям чрезвычайно подвержены.
Анна. Он о нас строго, но увы, весьма правильно. От домашних дел отвлекаем мы вас не слишком? Время после работы летит незаметно и не успеешь опомниться, как спать пора. Сегодня я до семи, а случается, до девяти засиживаюсь. Когда по дому что-нибудь делать?
Нина. Я поесть приготовлю и на том все. Вслед за поеданием у меня отдых.
Анна. Словом, вы домашние заботы на выходные откладываете.
Нина. В выходные у меня отдых особенный.
Анна. Но отрывать от него на стирку и глажку вам ведь приходится.
Нина. Небольшие кусочки, очень небольшие.
Со свернутыми в трубочку листами в комнату заходит усатый и невеселый Павел.
Павел. Мне бы в Ольховатке без всяких сомнений вечерние часы отдыху отдавать, но в меня позаписывать вбилось. Люди вокруг меня новые, событий не круговорот, но зацепиться можно… на сахарном заводе по работе я был. (жене) Сотрудника поавторитетнее в Ольховатку бы не забросили, а меня послали.
Анна. И ты привез оттуда твои записи.
Павел. Зря я надежды на них возлагал. Похоронил и пусть бы лежали!
Анна. Ты и прежде о них неуважительно отзывался, но затем мнение изменил. Уговорил меня за ними приехать. Так ярко вещал, что я по-твоему поступила.
Павел. Ну пришли и в чем твоя жертва…
Анна. Мы человеку докучаем. А я не выношу быть кому-то в тягость. Думаешь, ей очень по душе нас у себя принимать?
Павел. Принимают не так. Когда принимают, непременное условие – за стол посадить.
Анна. Ты что же, хочешь, чтобы она нас еще и накормила?
Павел. Я лишь говорю о своем понимании