Петр Игоревич. У каждого старика что-то отложено.
Гурышев. На похороны?
Петр Игоревич. Ну…
Гурышев. Ты что же, выделишь ей на поездку из тез пенсионных, что похоронные?
Петр Игоревич. Может быть.
Гурышев. Ха! А хоронить нам тебя на какие? Не очень-то желательно, чтобы нам на голову это свалилось. И по поводу поездки – с кем ей на море ехать? Вдвоем с подружкой ей рановато, а если не с подружкой, то с кем?
Петр Игоревич. Вы заняты живописью. У меня особых занятий нет.
Гурышев. А ты и себе, и ей поездку оплатить в состоянии?
Петр Игоревич. Нет, на нас обоих у меня не наберется.
Гурышев. И выход ты видишь в том, что ты оплачиваешь Катьке, а мы с женой оплачиваем тебе?
Петр Игоревич. За себя я и сам заплачу.
Гурышев. А за Катьку? За нее нам платить? Дедушка разобещался внученьку на море, но имеем мы то, что дедушка платит за себя, а девочкой пускай родители озаботятся! Я все думал, в кого же я такой умный… в отца.
Петр Игоревич. Не обворуй меня эта тетка, мы бы из-за копеек не грызлись.
Гурышев. Не знаю. Изумруды у тебя столько времени пролежали, а ты из них ничего не извлек.
Петр Игоревич. Я всегда мог пойти и покупателя поискать. А сейчас сиди и сразу всеми извилинами осознавай, что окошко надежды захлопнулось и в нужде мне уже до смерти…
Гурышев. Елена Константиновна воображаемые тобою дворцы бульдозером без снисхождения к тому, что любил ты ее.
Петр Игоревич. Старческий пыл к более молодой. Не более того.
Гурышев. Урок ты должен усвоить.
Петр Игоревич. По вашим присмотром не разовьется у меня, думаю… у меня к кому-то понемногу пойдет, а вы меня напоминаниями. Ошпарите меня ими!
Гурышев. Ледяной водой закаляется тело, а кипятком дух.
Петр Игоревич. Индусы балуются?
Гурышев. Наглому покупателю я подкинул. Он смерти побаивается, а когда тебя кипятком обливают, смерть тебя не пугает, мечтаешь ты о ней – у меня на картине кровавая сцена была, и он мне говорит, что вы не правы, изображать смерть ни к чему, с трясучими маргиналами я обычно не разговариваю, но он замечательным художником меня назвал. Развивать свой талант изображением того, что я хочу, старался мне отсоветовать.
Петр Игоревич. У тебя твои картины, а мне чем забыться? Я же ей замуж выйти предлагал!
Гурышев. Отвергла?
Петр Игоревич. Сказала, что подумает.
Гурышев. В ослеплении чувствами кого ни попадя замуж, а она тянет, ничего определенного не говорит… что ей от тебя было нужно, мне, отец, не понять. Петр Игоревич. С подругой, наверное, жить утомилась.
Гурышев. А ушла почему?
Петр Игоревич. Она с изумрудами ушла.
Гурышев. Потрясающе удачно с бедненьким воронежским старичком у дамы сложилось. Где ты их прятал, ты мне скажешь?
Петр Игоревич. Прости, сынок, но свой тайник я и твоей матери не раскрыл.
Гурышев. А у тебя и до изумрудов в нем