Гурышев. С Еленой Константиновной, я не думаю, что он обнимается.
Анастасия. Его рука у нее между ног.
Гурышев. Ладно тебе! Не говори, чего нет.
Анастасия. О его руке я тебе больше скажу. Его руку она себе туда сама засунула.
Гурышев. Сделаться для него особенной, она, конечно, преследует, но старика бы ей не распалять, а заботой его, пониманием… сын у него художник. Те же крылья и жену сына несут. Нам, художникам, до кого дело есть?
Анастасия. Ни до кого.
Гурышев. А до дочери?
Анастасия. Я, не поразмыслив, не ответила. Как же замечательно, что она не услышала. Ой, и закатила бы она нам, будь ее ушки рядом. Объясняй ей потом, что вырвавшееся не всегда идет от души. На мать, дурочка, обозлится, а ей бы не на меня.
Гурышев. На дедушку?
Анастасия. Ненаглядной внученьке, ты знаешь, кого он предпочтет. Елена Константиновна затмила ее на раз-два.
Гурышев. Ты не смешивай. Борьбу за его сердце придумала… кого бы он ни полюбил, любовь к внучке у него прежней останется. Кусок не отколется. Елена Константиновна при всем старании его не отгрызет.
Анастасия. Любить он может сразу нескольких. Но квартира у него всего одна. При мысли, что он ее не нам завещает, жутковато тебе не становится?
Гурышев. Страх во мне со смерти мамы сидит. Кого-то повстречает и судись потом с ним.
Анастасия. Суд обязан нашу сторону взять.
Гурышев. Какой судья попадется. Мне лицо закрыть хочется, когда судебное заседание я представлю.
Анастасия. А чего его закрывать?
Гурышев. От стыда. На весь зал утверждать, что отец у тебя невменяемый – это, мать твою, больно… перед памятью матери я не благоговею, но с отцом-то мы всегда ладили. И мне всенародно выжившим из ума его выставлять!
Анастасия. Я мечтаю о сладком. О крепком.
Гурышев. Чае?
Анастасия. Сне. Чтобы отрубиться и порвать с кризисом, с Константиновной, с ценами… за мое «Опоздание на паром» Константиновна немало мне предложила.
Гурышев. Твою картину купить вознамерилась?
Анастасия. Я ей кое-что показала, и «Опоздание» ей приглянулось. Ты, разумеется, думаешь, что достоинства моей картины тут ни при чем. Сама захотела или надоумили, но деньги она мне лишь для того, чтобы бурчание наших животов приглушить. Нашу бедность по мере возможностей менее насыщенной сделать. Ну да, да… я припоминаю, что «Опоздание на паром» твой отец из всех моих работ как-то выделил. Он-то ее и попросил.
Гурышев. И денег ей дал?
Анастасия. Покупкой симпатии называется. Я к Константиновне потеплею и сгущение атмосферы на убыль.
Гурышев. Елену Константиновну совсем пешкой ты выставляешь.
Анастасия. Она для себя старалась!
Гурышев. У нее собственный вкус. А он ей как тупой девке на конкретную картину указал –