Я вышла и неуверенно зашагала по коридору. Нужно было пройти его весь, потом свернуть в крошечный такой проход, протиснуться мимо странного сооружения – не то бак железный, не то шкаф несгораемый, миновать узенькую дверь туалета, а там уж и кухня. И вот, когда я уже готова была свернуть, открылась ближайшая дверь и на пороге возникла странная личность.
Невысокого роста, какая-то скрюченная, одна нога вывернута пяткой наружу. Одет был человек в застиранную клетчатую рубаху и синие спортивные штаны, пузырившиеся на коленях. Лицо его… да, все же по лицу можно было предположить, что это мужчина, поскольку на левой щеке просматривалась небольшая чахлая растительность. С головы свисали жидкие космы, и в довершение всего правая щека была подвязана вылинявшим красным платком в горошек.
– Оп-па! – сказал он вместо приветствия. – А ты кто? – при этом левый глаз его подмигнул мне.
– Жанна, – ответила я машинально – когда мне задают вопросы, я сразу отвечаю, только потом думаю. Впрочем, как показали последние события, думать я вообще не умею.
– Стюардесса, что ли? – всерьез удивился он. – А самолет твой где?
– Я тут жить буду, – я решила сразу не обижаться, хотя натерпелась в детстве из-за своего имени, в школе только стюардессой и звали.
– Это где же ты жить намылилась? – теперь рот странной личности дернулся в сторону.
– Анна Викентьевна мне комнату сдала на три месяца, – строго сказала я.
– Чего? – он разинул рот. – Комнату сдала? На три месяца?
Он согнулся, хлопнул себя руками по коленям и захохотал, при этом повторяя: «Ой, не могу! Ой, помру! Ой, держите меня четверо!»
Я повернулась и хотела продолжить свой путь к кухне, но странный тип крикнул сквозь смех:
– Да погоди ты, чего скажу!
Под моим недоверчивым взглядом он снял свой платок и вытер выступившие от смеха слезы. Под платком ничего не оказалось – ни синяка, ни раны никакой, такая же клочковатая бороденка.
– Напарила тебя старуха, – серьезно сказал он, – развела на деньги.
– Это как? – я отступила от него к стене.
– Дом-то этот расселен уже, – пояснил он, – оттого и все комнаты пустые. Кто здесь прописан, тому другую площадь дали, а этот вроде сносить собрались. Старуха напоследок решила деньжонок срубить. Сколько она с тебя взяла-то?
– По две с половиной тыщи за три месяца… – помертвевшими губами ответила я, как уже говорилось, я обычно сразу отвечаю на поставленный вопрос.
– Ну вот, – он снова заржал, – хорошая прибавка к пенсии. А ты небось оттого