Потом были попытки всякого уровня руководителей беседовать с ним, наставляя «на путь истинный». Были и явные угрозы в его адрес, – ты, мол, просто так не уйдешь, отсюда раньше положенного времени уходят только двумя путями – в наручниках или ногами вперед, что, по сути, одно и то же.
Но Казанцев на все это уже не обращал внимания. Он сделал свой выбор, как когда-то его сделал, поступив на разведфакультет Рязанского десантного училища, или когда пришла пора идти на войну. Да и время уже было другое. Он, как и многие люди, находясь за границей и наблюдая за происходящими в Союзе процессами как бы со стороны, тоже понимал, что не только он сам, а и вся страна оказалась «на излете» и, живя еще по энерции, постепенно катится куда-то в бездну. Офицерскому же составу все это, прежде всего, было видно по состоянию Вооруженных сил – их обеспечению, отношению к ним высоких партийных чиновников и взаимодействию внутренних структур.
Сергей знал, что если в жизни что-то не получается, надо найти сначала лад с самим собой. Об этом ему в свое время говорил еще его тренер и учитель, старый китаец, а он был очень мудрым человеком. Надо все забыть и начать жизнь с самого начала, взяв с собой только один багаж – приобретенный в этой жизни опыт.
В связи с этим очень поучительна одна библейская притча, когда к Святому Антонию, живущему в пустыне, пришел молодой человек и попросил его совета: «Святой отец, я продал все, что у меня было и роздал деньги беднякам. Себе я оставил только незначительные вещи, которые понадобятся мне, чтобы выжить здесь. Я хочу, чтобы ты открыл мне путь спасения».
Святой Антоний попросил молодого человека продать те немногие вещи, которые у него остались и на вырученные деньги купить в городе кусок мяса.
Принести его он должен был, привязав к своему телу. Тот подчинился Святому. На обратном пути на него напали собаки и ястребы, каждый из которых хотел оторвать для себя привязанный кусок мяса.
– «Вот я и вернулся», – сказал юноша и показал свое исцарапанное, искусанное тело и изодранную одежду.
– «Тот, кто пытается сделать новый шаг и хочет сохранить немного от прежней жизни, оказывается изодранным в клочья своим прошлым», – отве-тил Антоний.
Конечно, легче сказать, чем сделать – практически перечеркнуть всю свою предыдущую жизнь в тридцать шесть лет, уже под сороковник. Об этом возрасте говорят: « В сорок лет ума нет, значит уже и не будет». Но если уж и перечеркивать все, то это надо сделать решительно и сразу, не оставляя для себя ни капли сомнения и, тем самым, шанса на отступление. Иначе