Андрей тяжело вздохнул. Скандалить ему не хотелось, поэтому он нехотя поплелся за мной. Пломбир из упаковки, нарезанный крупными кусками и политый джемом из тюбика в ближайшей забегаловке имел божественный вкус. А кофе из пакетика – вообще предел мечтаний. Я отрывалась по полной. Еще бы не видеть недовольную физиономию Андрея, цедившего кофе из терявшейся в его большой руке чашечки. Впрочем, я старалась не смотреть.
Баба Маша стала жить у нас, взяв на себя львиную долю забот. Я начала походить на человека. Из зеркала на меня уже не смотрел красными глазами "Нафаня". По крайней мере, без труда угадывался пол. Отношения с Андреем тоже налаживались. Как только он в первый раз смог в субботу попить пиво с друзьями, его отношение к бабе Маше резко изменилось в лучшую сторону. Еще бы! У бабы Маши, помимо остальных прекрасных качеств, было одно, делавшее ее просто незаменимой. Она могла быть незаметной. Вообще. Она не лезла с советами, не читала нотаций, не увещевала и ни на чем не настаивала. Могла целый день молчать, пока ее не спросишь или не попросишь о чем-либо. Стасик в ней души не чаял. После традиционных "мама" и "папа", он смешно шепелявил "баба Маса". Мы с Андреем тоже к ней привязались и не представляли жизни без нашей спасительницы.
Время летело незаметно, Стасику исполнялся годик. Мы решили его окрестить. Собрать друзей, знакомых, после посидеть в кафе. Баба Маша отказывалась наотрез. Как только я ее ни уговаривала, как только ни ластилась, как ни умасливала. Нет – и все тут. Я – атеистка, в Бога не верю и в церковь не пойду. Я сдалась. Ну, что тут поделаешь?
Стасику исполнилось четыре, он ходил в садик, я вышла на работу. Ничего не предвещало беды. Утром все, как обычно, разошлись по своим делам. Забрав сына из садика, вернулась домой и увидела на столике в прихожей записку:
"болше ни нужна ухажу ни паминайти лихам"
Я опустилась на пуфик, слезы градом полились из глаз.
– Мама, мама, что случилось? – вопрошал недоумевающий сын.
Он сам был готов зарыдать.
– Ничего, дорогой, ничего, – я прижала к себе малыша, и мы вместе залились слезами. Так нас и застал Андрей.
– Что случилось?
Молча протянула записку. Он прочел. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Только брови сошлись на переносице.
– Стасик, разувайся, пойдем кушать.
Кусок в горло не лез. Я пошла в спальню, упала на кровать. Муж, надо отдать ему должное, меня не беспокоил. Было такое чувство, что у меня снова отняли маму. Во второй раз.
Андрей спокойно сказал:
– Ну, что ж, она так решила. Ее решение нужно уважать, – как отрезал.
Я же, втайне от мужа, твердо решила искать бабу Машу. Но как? За столько лет – ни одной фотографии, ни адреса, ни фамилии. "Дура, вот дура, – корила я себя". Но когда баба Маша была с нами, это все казалось неважным. А теперь… Первым делом кинулась к колдунье. Типичная "хрущевка" с загаженным подъездом, воняющим мочой и кошками. Второй этаж. Но вместо обитой дерматином двери – современная