Финка знала, что Манечка ничего ей не ответит, и по-прежнему будет звать её полным именем. Как и взрослые, которые не вступали с ней в отвлечённые разговоры и обращались исключительно «Жозефина Корхонен», а то и «младший сержант Жозефина Корхонен». В посёлке Финка существовала в условиях мягкого бойкота, но ей было наплевать. Зато тут было солнце, трава под ногами, ветер с близких сопок, пахнущий снегом и не было капитана Карпова с его потными лапами. И ещё каждый вечер был умопомрачительно вкусный пчелиный сыр.
Они вошли в избу, где на лавках, расставленных вдоль стен, уже сидели бригадиры. Председатель, Никита Михалыч Сергушин, засунув руки в карманы ватных штанов, прохаживался по центру. У него было по шесть пальцев на руках, и он этого стеснялся. Финка остановилась на пороге, а Манечка присела на краешек лавки рядом с бригадиром копателей Джоном, Который Видит В Темноте.
– А вот младший сержант Жозефина Корхонен, – продолжил Никита Михалыч прерванную речь, – пойдёт сегодня работать на пасеку.
– Не надо мне её, – сразу вскинулся Лёшка-пчеловод. – У меня прошлый раз после неё пчёлы доиться перестали. Боятся её пчёлы.
– Тогда Жозефина Корхонен пойдёт сегодня пшеницу трясти, – сказал Никита Михалыч.
– Она хорошо трясёт, девка сильная, – ответил бригадир хлеборобов Юрий Эрнестович. – Только стволы у пшеницы, где она прикоснётся, потом гнить начинают.
– Ну, ты ей верхонки дай.
– А есть смысл рисковать? Сами управимся.
– Катализаторы пусть раскладывает.
Бригадиры сдержанно посмеялись. Председатель вгорячах сказал глупость и сам это понимал. Укладка катализатора роста было делом тонким, требующим большого опыта, не каждый фермер с этим мог справиться. Никита Михалыч исподлобья взглянул на бригадира охотников по кличке Шопенгауэр.
– На зайца сегодня пойдём, – сдержанно произнёс Шопенгауэр. – Я бы взял на охоту младшего сержанта Жозефину Корхонен. Стреляет она хорошо, сами видели. Но если анархисты повстречаются, они в ней махом спецназовца опознают. И тогда всем нам кирдык.
– Значит, никому сегодня Жозефина Корхонен на работу не нужна? – спросил Председатель, и все знали, что это риторический вопрос. – Тогда как обычно Жозефина Корхонен от работы освобождается. Просим её к обеду не опаздывать, – Никита Михалыч вынул руки из карманов, развёл их в стороны, издевательски поклонился Финке.
Она слушала всё это молча, низко опустив голову, разглядывая скрипучие половицы под ногами Председателя. Она уже привыкла. Она была совершенно непригодна для сельской жизни, ей не могли доверить самой простой работы, даже нужники чистить, потому что нужники у фермеров чистили специальные бактерии, которые надо было уметь правильно заквашивать. Брюква на огороде от неё разбегалась, рыбки, после того как она однажды задала им корм, долго блевали, падали с насеста и перестали нести яйца, а змеиная шерсть скатанная Финкой истлела на следующий