Но лежащая на кровати девушка в бинтах была не в том состоянии, чтобы воспринимать поступающую извне информацию.
Она с трудом разлепила глаза. Пелена, плывущая перед глазами, разошлась, и зрение постепенно сфокусировалось. Воспарить ей почему-то не удалось… Стоило ей пошевелиться, как со всех сторон ее пронзили острые мучительные ощущения… Инзаэль откинула одеяло и, с усилием приподнявшись на локтях, взглянула туда, где расходилось волнами пульсирующее жжение. Все, что она теперь воспринимала собой… очень сильно напоминало ей человеческую плоть: руки-ноги, которые можно было безболезненно сгибать и двигать в разные стороны, и туловище…причем, последнее от подмышек до пупка было забинтовано… Сквозь бинты уже просочилась красная жижа. А что со спиной? В области лопаток саднит с такой силой, что больно шевелиться…
Стиснув зубы, девушка с трудом сползла с постели и, широко расставив ноги, встала – эта поза ей показалось самой устойчивой. Осмотревшись, она увидела в комнате большое зеркало и, переставляя непослушные человеческие подпорки, направилась к нему. То, что она увидела, повергло ее в шок.
Как такое могло произойти? Но почему?
Первым ее сумбурным порывом было желание напрочь избавиться от этой тяжелой, неудобной, ограничивающей ее во всем, да еще и причиняющей такую боль, оболочки. Инза, покачиваясь, заковыляла к окну. Она и сама не понимала, как этого достичь, но все ее существо рвалось к тому, чтобы покинуть до невозможности душную комнату… сию же минуту сбросить с себя эти тяжкие телесные оковы… и – в воздух, в воздух!!! В небо! Ввысь!
Чуткий слух Диманова с первого этажа уловил звук открывающегося окна. Он стремглав влетел в спальню, где оставил спящую после наркоза Инзаэль. Створки окна были настежь распахнуты, а девушка, покачиваясь, стояла на подоконнике… Дмитрий схватил ее в охапку и отнес на кровать.
– Ты что это надумала, а? Уж не тебе ли знать, хранительница жизни: самоубийство – это грех! – в своей обычной ироничной манере приговаривал Дмитрий Диманов, укрывая ее сопротивляющееся тело одеялом. – Да не брыкайся ты так! Швы разойдутся! Опять доктора вызывать? И так мне пришлось тех двух хирургов, что тебя оперировали, памяти лишить… Ты же знаешь о нашем кодексе: никто не должен знать о существовании высших рас.
И тут, словно от приступа сильнейшей боли, бывшая ангелица взвыла:
– За что-о-о?!! За какие пригрешения… меня сбросили на землю-у-у?! Ведь должны же сообщить … за что я наказана-а…. За что?!!!.. меня засунули в эту плоть… как в тюрьму?!.. Ну почему-у-у?!
– Прекрати истерику! Вот уж не думал, что ангелы такие невыдержанные. Успокойся, слезы тут не помогут, – Дмитрий аккуратно промокнул ее мокрые глаза и приложил