Я осторожно подвел ее к темно-серебристой софе и вместе с ней сел на нее.
– Смотри, – сказал я, доставая статуэтку дракона и показывая ей, – это тебе. Нравится?
Принцесса вытерла слезы и с интересом взяла статуэтку.
– Спасибо, очень красиво, – сказала она, – но почему именно такую?
– Ну, вот смотри: дракончик желтый. Он сочетает в себе мой Янтарь и твое Золото. А отделан он камушками из твоего Серебра и моей Сирени. По-моему, отличный символ того, что мы с тобой – единое целое.
– О, Дитрих, – восторженно прошептала принцесса, прижимая к себе статуэтку, – это… это… спасибо, – и с этими словами она поцеловала меня. И я, обняв ее в ответ, отдался сладости долгожданного поцелуя.
Это было незабываемо. Да, конечно, отец позаботился о том, чтобы я был относительно подкован в этом вопросе. И у меня была леди Эшли, к которой, если по совести, претензий у меня не было никогда; свои деньги, если она их, конечно, получала, моя назначенная фаворитка отрабатывала до последнего медяка.
Но это… Во время поцелуя Меридия была так нежна и чувственна… она так трепетно держала меня за голову, как бы пытаясь подтянуть ближе к себе и в то же время понимая, что ближе уже некуда… нет, это неповторимое ощущение. Да смилуется Создатель над душой леди Эшли – но все ее, даже самые смелые и бешеные, эксперименты не могли сравниться с этим единственным поцелуем…
– Я тебя люблю, – прошептала она мне, когда мы все же оторвались друг от друга, чтобы перевести дух.
– Я тоже тебя люблю, – ответил я ей, и наши губы вновь встретились в сладостном поцелуе…
Наконец, наступил мирный промежуток времени, когда все шло именно так, как и должно было идти: тихо, спокойно и беспечно. По утрам и вечерам я продолжал тренировать свои крылья, и хотя общий прогресс выносливости увеличился незначительно, мне не было до этого никакого дела: поддержка Меридии позволяла радоваться достигнутому и не обращать внимания на поражения. Все вдруг оказалось неважным, важны были лишь мы двое друг для друга. Большую часть времени я проводил с Меридией в саду, это были для нас блаженные, безмятежные, спокойные часы. Она очень любила оборачиваться в дракона, укладывать голову мне на колени и засыпать, я же в это время бережно лелеял ее сон, поглаживая и изредка целуя в серебристую макушку. Время как будто замирало для нас, я не замечал, как проходили целые часы. Нередко мы пропускали обед – до того нам было хорошо вместе, до того мы стремились насладиться этими днями, наступившими после долгой череды недопонимания, нежелания и отсутствия возможности пойти навстречу друг другу, коварства прочих драконьих кланов… Нет, мы это заслужили сполна. Так прошло две недели, нас никто не беспокоил, нам не было ни до кого дела, мой прогресс крыльев медленно, но верно шел, доходя до девяти с половиной минут; так бы все это и продолжалось, если бы не наступил тот злополучный день, когда…
– Дитрих, –