Почему-то эта мысль меня обрадовала. Что-то тёмное в глубине души жадно усмехнулось. Воображение, как по заказу, выдало образ девчонки.
Очень молоденькая, аж трясёт при мысли, что старый хрыч Рейборн трахает вот таких, юных. Покупает их десятками, небось, и каждую держит в таком же укромном домике, под присмотром старухи.
И одновременно – претит признаться даже самому себе, но – вынужден согласиться, что вкус у старика вполне. То невинное личико в сочетании с пышной грудью, с манерой держаться, её распущенные по-домашнему локоны, полные губы, которые так и хочется смять в поцелуе…
Явная куртизанка, всё оружие, дарованное женщине, она использовала с умом и с заметной сноровкой. В обычном домашнем платье держалась как королева. И пыталась соблазнить меня, то губы облизнёт, то взгляд бросит из-под ресниц. Может стать, я даже соблазнился бы… не знай, что её притащили сюда прямиком из-под Рейборна.
Отомстить сукину сыну.
Я жил этой мыслью двадцать лет. Можно сказать, я выжил благодаря ей: в приюте, среди уличной шпаны, жестокой, как жестоки молодые волки. Потом – среди магов, где конкуренция была не меньше и не мягче, а проигравшие шли на дно с такой же лёгкостью, как на улице. Но я прошёл через это, выжил во всех кознях, вырос, выучился, зубами выгрыз всё, что сейчас имею. Ради того, чтобы в один прекрасный день увидеть, как меркнет свет в глазах Рейборна.
И теперь, когда только шаг отделяет меня от исполнения этой мечты – теперь нужно быть во сто раз осторожнее, чем прежде.
– Мессир Сейдж! – голос дворецкого нарушил мои размышления.
Слух уловил слишком взволнованные нотки в привычном обращении и слишком быстрые движения ног. Что-то стряслось.
Я напрягся. И почему-то не слишком удивился, когда дворецкий втащил за собой служанку. Не помню, как её зовут, Мэй, Вэй. Девушка была растрёпана, испугана, вся в слезах. Завидев меня, упала на колени:
– Простите, ваше сиятельство! Не знаю, что случилось! Когда я очнулась, её уж и след простыл!
Твою мать!
Я взмахнул рукой, подавляя вспыхнувшую мгновенно, ярым огненным факелом, злобу. Отвернулся, краем глаз замечая, что дворецкий вытаскивает опростоволосившуюся девицу прочь, а та кричит и умоляет о пощаде.
Глупая гусыня, воображает, что я стану придумывать ей наказание. На кону совсем другие вещи.
– Фараиту!
По жилам пролился огонь, заплясал на коже обжигающими всполохами. Боль, как всегда, пришла внезапно, как всегда, острая, пронизывающая, сводящая с ума. Я стиснул зубы, чтобы не вырвалось ни звука. Надо перетерпеть лишь немного. Такова плата.
– Найди её!
Тинна
– Молодая нейди?
Я застыла. Бежать стремглав? Нет, там ещё невесть сколько тянется проклятый парк. Запутаюсь в юбках, мужчина сразу нагонит. Надо сделать вид, что я здесь гостья.
Я обернулась. Приняла вид невинный и дружелюбный, раскрыла глаза пошире, опустила подбородок,