Глава третья
Отель «Форестривер». Хэлстон повернулся на правый бок и попытался заставить себя не слушать детский плачь, доносившийся из соседнего номера. «Из чего здесь сделаны стены? – возмущенно думал он. – Из бумаги?»
Даяна заснула и начала тихо посапывать. Ребенок, развивающийся в ее теле, пока еще был слишком мал, чтобы беременность смогли заметить посторонние, но осознание того, что скоро он станет отцом, придавало Хэлстону уверенность, что он вынесет любые невзгоды. Любил ли он мать своего будущего ребенка? Несомненно. Верил ли, что она любит его? Возможно. Обычно Хэлстон не задавался подобными вопросами, но в эту ночь они назойливо лезли в голову. Даже Деби, дочь Даяны от первого брака, как никогда начала казаться чем-то важным, словно без нее семейная жизнь будет недостаточно полной. Да, Деби как раз и приносила в их отношения ту самую пряность, без которой можно заскучать и начать киснуть.
Она всегда напоминала Хэлстону о бывшем муже Даяны – иногда случайно спрашивая, придет ли отец, иногда специально – резкими заявлениями, что если ее просьба не будет удовлетворена, то завтра же она обратится с этим к Данинджеру.
Особенно оживляли Хэлстона оговорки Даяны. Услышать вместо своего имени имя ее бывшего мужа. Она стоит и продолжает что-то от него требовать, словно ничего и не случилось, а потом нетерпеливо отмахивается и говорит, что это ничего не значит. Сейчас не значит.
Иногда Хэлстон начинал жалеть, что у него нет жены, с которой он когда-то развелся и теперь имеет право брать на выходные своего ребенка, а лучше детей – двойню. Почему бы и нет? На его взгляд, это тоже была бы неплохая пряность, чтобы развеять скуку. Что плохого в том, если постоянно напоминать близкому человеку, что всегда есть кто-то еще?
Когда-то в молодости у него была девушка, о которой он мог бы рассказать Даяне, но та история закончилась полным крахом, поэтому Хэлстон молчал. Милая девочка обратилась в мегеру, утратив свое очарование в тот день, когда сообщила Хэлстону, что избавилась от нежеланного ребенка. Их ребенка. Тогда он решил, что это ничего не значит – они молоды и у них впереди целая жизнь, но обида осталась. Она разрасталась осознанием того, что его ребенок пришелся не по душе этой девушке. Она не захотела вынашивать его в своем теле. Не пожелала видеть в своих детях гены мужчины, которому клялась в любви.
Может быть, в действительности мысли Хэлстона и выглядели не так критично, но в эту ночь он невольно начинал перегибать палку, желая, чтобы она наконец-то сломалась, позволив ему оставить все это в прошлом. Даяна другая. Даяна лучше. Он любит ее, а она любит его ребенка, который развивается в ней, растет, набирает силу, чтобы в недалеком будущем прийти в этот мир.
Хэлстон невольно представил на своем месте Уэла Данинджера. Что чувствовал