"Вот мелкий пакостник, он наверняка там! – раздраженно подумал Варлам д' Аруэ. – Он же целыми днями не вылезает из своей комнаты! Нарочно издевается! Ничего, недолго этому школяру проявлять самодурство. Мне бы только утвердить свои права на власть, и он у меня быстро научится хорошим манерам. Его показное сумасшествие ему не поможет".
Варлам решительно толкнул дверь.
Комната, в которую он вошел, была не большой, но и не маленькой, не очень светлой, но и не темной, обставленной с претензией на уют, но, в то же время, как-то безвкусно, бестолково. Все здесь было такое безликое, средненькое. Стены и пол – абсолютно голые, ни картин, ни гобеленов, из мебели только громоздкая кровать, шкаф и стол с тремя стульями. Окна узкие и зарешеченные, без занавесок. И никаких предметов роскоши. Больше всего комната принца походила на камеру в элитной тюрьме, и это ощущение всегда появлялось у Варлама д' Аруэ, когда он переступал порог.
– Ваше высочество? – позвал наместник, чтобы привлечь к себе внимание.
Высочество выползло откуда-то из-под кровати. Стоя на четвереньках и глядя на посетителя снизу вверх, оно заметило недовольным тоном:
– Ты вошел без разрешения!
Хевингем де' Мортеро, единственный отпрыск Мацела и Лидии, никогда и ни с кем не церемонился. Он наивно и свято полагал, что этот мир создан только для него и что все люди – его рабы. Он не знал обращения на "вы" и почтительного отношения к старшим, он думал только о себе и жил только для себя. К людям он относился, как к вещам. Его считали сумасшедшим, потому что зачастую он вел себя очень странно, пугая своим поведением слуг.
Красивой внешностью Хевингем тоже не отличался. Он был маленького роста с узким, серым, каким-то мышиным личиком, на котором выделялись вечно печальные мутно-зеленые глаза, вздернутый нос и капризные губы. Зато у него были прекрасные волосы – густые, шелковистые, темного каштаново-рыжего цвета. И те он запустил. Вместо того, чтобы сделать себе красивую прическу, которая бы скрыла недостатки лица, Хевингем позволял им торчать в разные стороны, смешно топорщась под разными углами. Когда Варлам смотрел на принца, ему невольно думалось о том, вспоминает ли тот когда-нибудь, что такое расческа. Так как Хевингема одевали слуги, то хотя бы одежда у него была в порядке. Нежного цвета голубая рубашка из дорогого шелка и светлые штаны несколько оживляли его невзрачный облик.
Еще у принца была дурацкая привычка никогда не смотреть людям прямо в глаза. Если он оставался с кем-нибудь наедине, то его взгляд сразу же начинал бегать по сторонам. И только на точках и знаках вопроса, символизирующих конец произнесенных им фраз, он на один короткий миг заглядывал в самую глубь зрачков собеседника, и снова принимался бегать взглядом по сторонам.
Варлама очень бесила постоянная отвлеченность принца от персоны того, кто с ним разговаривает, потому