Вильгельм Бесстрашный, Рыцарь из Рыцарей, победитель нечисти и умертвий, чесал в затылке и потел. Меньше всего он рассчитывал на такую отповедь. Думалось – вот он, прекрасный и невозмутимый, въезжает в родной замок на боевом коне, к седлу приторочен коготь дракона, прекрасная принцесса через плечо… восторженные возгласы толпы, одобрительные – наконец! – слова родителей. А тут…
Но вообще… вообще девка дело говорит. Надо бы сначала на ноги встать, а потом уже и семьёй обзаводиться.
На том и порешили. Принцесса пообещала Вильгельму ждать его пять лет и, проводив его до моста, всплакнула напоследок: такой славный мальчик… Пусть у него получится, что ли…
Пять лет истекали ровно сегодня – день в день, вечер в вечер, закат в закат. И она начала нервничать. Не получилось? Не захотел? Решил, что не такая уж она и великая награда, чтобы из-за неё жизнь перестраивать? Неприятно, что уж тут…
Он вернулся ночью. Он не опоздал – почти.
Принцесса стояла на самом верху своей башни, ветер рвал с плеча серый дорожный плащ – она так и не смогла заснуть. Молча смотрела она, как он переходит мост, грузный и тяжёлый, старое дерево прогибается под его весом.
– Серебро меняет людей, Принцесса, – бросил он, проходя мимо башни. Шипастый колючий хвост волочился за ним следом.
Стоят друг против друга, замечает Принцесса, и, подхватив платье, несётся вниз по лестнице. Отблески факелов на стенах, дура я, дура, сквозь зубы ругает себя, в который раз уже вот так – приходят красивые, смелые, романтичные – и возвращаются Драконами. Успеть бы мне, успеть бы… Хоть в этот раз успеть… Может, не говорят они ещё…
Может, дерутся, льётся горячая Драконья кровь кипятком на старые камни, – облизнулась она.
А нет. Не успела. Говорят. Вернее, мой говорит, а тот его слушает. Внимааательно. Скотина чешуйчатая.
– А ты думаешь, почему она столько тут живёт, брат? Ещё батяня твой, помнится, в молодости наезжал, убить грозился, двуручником вертел над головой. Отступился, не взяла сталь мою броню, да и он не особенно рвался побеждать, лениво ему было. Что он в деревне наговорил, не знаю, продал ему чешуйку с крыльев, деньги тогда нужны были позарез, у неё как раз обувь зимняя закончилась, нужно было новую покупать.
А ты думал, почему у неё лицо восемнадцатилетней? Что в землю смотришь, заметил, хороша, а? Кровь драконья, брат. Кровушка наша, огненная, горячая, ещё не такие вещи делает, да не рассказывай только никому, особенно жене… Всю выпьет, стерва, не пожалеет ни капельки.
Принцесса поёжилась и открыла дверь в башню. Завтра предстоял новый день, пора было ложиться спать. Она без труда могла сказать, что будет дальше – обнимутся, выпьют по чарке вина, поплачут о судьбе-суке, о бабах непутёвых, выпьют ещё… А потом её Дракон, дождавшись, пока Вильгельм заснёт, убьёт его и съест. Кровь, впрочем, он аккуратно соберёт в глиняные сосуды у стен.
Нужно начистить завтра столовой серебро, думала принцесса, расчёсывая на ночь волосы и прислушиваясь к пьяным