Герберт к этому времени превратился в статного молодого мужчину, темные глаза которого волновали умы многих девушек в графстве. Вот только падким на женское внимание он не был. Селина вполне могла положиться на своего старшего сына. Герберт уверенно держал в руках хозяйство и за три прошедших года значительно умножил добро, нажитое Августом.
Джек, разумеется, охотно помогал ему в этом. Как в детстве, так и сейчас они оставались самыми близкими друзьями, надежной опорой, в которой им никогда не приходилось сомневаться.
Джек, в отличие от Герберта, красавцем не вырос. Впрочем, неказистым он тоже не был. Ростом он уступал Герберту, но телосложение у него было что надо: стройное и в то же время крепкое; он походил на молодого волка, поджарого и сильного. Лицо у него было не самое идеальное, но довольно привлекательное, хотя сам он так не считал. Его раздражал нос, сломанный в детстве и слегка повернутый в правую сторону, слишком большой рот (который вовсе не портил его, а наоборот – придавал своеобразную детскую обаятельность) и больше всего – волосы: темно-русые и кудрявые, делавшие его, как он был уверен, похожим на барашка. На самом деле с барашком у него не было никакого сходства. Пусть не так, как на Герберта, но на него тоже заглядывались многие девушки, потому что он выглядел этаким мужественным лесным духом, в объятиях которого было бы очень приятно оказаться. Но Джек этого не замечал и не считал себя хоть сколько-нибудь симпатичным, хотя и не беспокоился сильно по этому поводу.
Он знал, что когда придет время, ему, в любом случае, удастся создать семью, которую он будет усердно обеспечивать всю свою жизнь, пока не умрет от старости или болезни, как его отец. Так жили все в Серебряном Котле. Да и в сотнях соседних графств дело обстояло также.
Джек никогда не одобрял позиции своей матери, ее вечное недовольство жизнью, которую она вела, хотя сам порой ощущал смутную тревогу, жестокую беспомощность перед пустотой того пути, который ему предстояло пройти. А иногда его даже одолевало болезненное чувство потери, чувство, будто каждую секунду своей жизни он лишается чего-то важного, бесценного, что могло бы быть с ним при других, более счастливых обстоятельствах. Но поскольку оснований у этой уверенности не было ни малейших, Джек всегда быстро отметал ее от себя, не желая давать волю бессмысленным душевным терзаниям.
Да и не было у него времени на подобные глупости. Он нес не меньшую ответственность за домашнее хозяйство, чем Герберт, и предпочитал добросовестно относиться к своим обязанностям. Может, иногда ему и казалось, что все его усилия – не более чем движение воды в колесах мельницы, это не пугало его и не вызывало отторжения к тому, что он делал. В конце концов, так жили все вокруг, а он не считал себя хоть сколько-нибудь значительнее или выше других.
То