Меня все интересует судьба Твоего рассказа193; еще ничего о нем Тебе неизвестно?
Сейчас я очень плохо себя чувствую и хожу злой при злой <так!>, меня даже здесь все начинают бояться. Развлечений здесь, в Келломяках, абсолютно никаких, знакомых тоже никого нет, в общем, прямо таки трагично. Пиши, милуся, что Ты поделываешь, как проводишь время, напиши, что делает Михаил Ал<ексеевич>.
Послушай, Ты читал Оскара «Пастор <так!> и служка»194?
Я нигде не могу достать его.
Милый, у меня к Тебе есть приогромная <так!> просьба: если есть у Тебя Гнев Диониса195, и если он Тебе не нужен, то не можешь ли переслать его <зачеркнуто: зак> бандеролью? Я Тебе пришлю марками стоимость пересылки. Если это Тебя не затруднит, то я очень буду благодарен.
Отвечай возможно скорее. Жду Твоего письма.
Всего милого пока. Целую и целую. Любящий Тебя Твой
P. S. Привет сердечный Михаилу Алексеевичу
В число ближайших Кузмину людей входила Анна Радлова196, вследствие этого и Юр. Юркун стал частью ее круга.
В альбоме Анны Радловой197 он поместил два своих рисунка (л. 7 и л. 8). Рисунок на л. 7 сопровождается подписью:
С нежностью и любовью
Дорогой Анне Дмитриевне
Радловой
Юр. Юркун
1929 г.
26 Декабря
В мае 1921 года Юркун записал в альбом:
В дни всевозможных революций и анархического произвола, самоуправлений и самоутверждений Вы пришли тем не менее самым из законнейших поэтов-творцов.
Вас узнали, услышали и Вам обрадовались те, для которых Ваш голос и подлинные творческие слова не только не были чужды, но прозвучали большой радостью.
Те, которые не затерялись и не растеряли сами своей души, не помрачились веры, глаз и слуха, будут и впредь с благодарностью и трепетом внимать Вам.
А до остальных какое дело Вам, раз они трупы?
Под этой записью А. Радлова вклеила фотографию Юркуна, более позднюю, чем запись, – 1934 года200.
В этом страстном обращении Юркуна к А. Радловой очевидны текстовые параллели со статьей М. Кузмина «Голос поэта»201, по поводу вышедшей в конце 1920 года книги стихов А. Радловой «Корабли»202. Ср.:
Юркун: «самым из законнейших поэтов» – Кузмин: «Книгой „Корабли“ А. Радлова вступила полноправно и законно в семью больших современных лириков» (145203);
Юркун: «Ваш голос» – Кузмин: «Голос поэта окреп, стал смел и гибок, значителен, не потеряв, а словно еще углубив, мужественную нежность. Кстати, саму Радлову преследует этот густой, тревожный голос» (144; «новый» голос А. Радловой вообще лейтмотив статьи Кузмина);
Юркун: «подлинные творческие слова не только не были чужды, но прозвучали большой радостью; с благодарностью