– О, Чарльз пишет крайне небрежно, – воскликнула мисс Бингли. – Он половину слов оставляет, а половину вычеркивает.
– Потому что мое перо не успевает за мыслями, а это значит, что иногда до адресатов вообще ни одной моей мысли не доходит.
– Ваша скромность, мистер Бингли, разоружила бы любого критика, – заметила Элизабет.
– Нет ничего хуже ложной скромности, – сказал Дарси. – Часто за ней прячется либо пренебрежение к чужому мнению, либо скрытое самолюбование.
– И что, по-твоему, спрятано за моим маленьким приступом скромности? – спросил мистер Бингли.
– Самолюбование. На самом деле ты гордишься неряшливостью своих писем, потому что быстрота ума и пренебрежение к переписыванию кажутся тебе милыми и вполне извинительными чудачествами. Вообще в любом деле быстрота почему-то ценится ее обладателями куда выше, чем совершенство отделки. Сегодня утром ты сказал миссис Беннет, что если решишь покинуть Незерфилд, то тебе для этого потребуется пять минут. Твои слова не что иное как самолюбование. Разве это похвально, когда человек бросает неоконченным начатое дело без всякой пользы для себя и других?
– К чему вечером вспоминать о глупостях, сказанных утром! – воскликнул Бингли. – Но все-таки могу оправдаться: я говорил совершенно искренне, так что перед своей совестью нисколько не погрешил. В конце концов, у меня не было в мыслях кичиться поспешностью перед дамами.
– Допустим, ты говорил искренне, но вряд ли соберешься уехать через пять минут, как обещал. Ты будешь действовать по обстоятельствам, как любой человек на твоем месте. Вдруг, например, когда ты будешь седлать коня, к тебе подойдет друг и попросит: «Бингли, прошу тебя, задержись до конца следующей недели!» И ты останешься, а там, глядишь, пробудешь здесь еще месяц.
– Вы только что доказали, что мистер Бингли несправедливо к себе относится, – сказала Элизабет. – Тем самым еще более его возвысили.
– Мне чрезвычайно лестно, что вы принимаете критику моего друга за похвалу, – сказал Бингли. – Но боюсь, что вы превратно судите о его словах. Знаете, в каком случае он меня одобрит? Если, усаживаясь на лошадь, я не послушаюсь друга и уеду как можно скорее.
– В таком случае и поспешность, и упрямство приведут к одному и тому же результату – вы уедете. Может быть, мистеру Дарси стоит поразмыслить над этим? – спросила Элизабет.
– Честное слово, мне трудно объяснить, в чем тут дело, пусть Дарси говорит за себя.
– Вы предлагаете мне оправдываться за слова, которые приписали мне сами и к которым я не имею никакого отношения, мисс Беннет, – сказал Дарси. – Но предположим, что все обстоит так, как вы говорите. Тогда напомню, что друг лишь выразил просьбу, но ни на чем не настаивал, поэтому окончательное решение целиком зависит от мистера Бингли.
– Значит, «охотно уступать просьбе друга» – не является, по-вашему, достоинством?
– Необдуманность действий не делает чести обоим.
– Кажется, чувства дружеской привязанности вы вообще не принимаете в расчет, мистер Дарси. Часто