Войдя, высокая женщина воскликнула громким басом:
– Александра Леонтьевна, принимай гостей, – и, подняв руки, начала раскутывать платок. – Не подходи, не подходи, застужу. Ну и дороги у вас, должна я сказать – прескверные… У самого дома в какие-то кусты заехали.
Это была матушкина приятельница, Анна Аполлосовна Бабкина, живущая всегда в Самаре. Сын ее, Виктор, ожидая, когда с него снимут башлык, глядел исподлобья на Никиту. Матушка приняла у кучера спящую девочку, сняла с нее меховой капор, – из-под него сейчас же рассыпались светлые, золотистые волосы, – и поцеловала ее.
– Лилечка, приехали.
Девочка вздохнула, открыла синие большие глаза и вздохнула еще раз, просыпаясь.
Виктор и Лилия
Никита и Виктор Бабкин проснулись рано утром в Никитиной комнате и, сидя в постелях, насупясь глядели друг на друга.
– Я тебя помню, – сказал Никита.
– И я тебя отлично помню, – сейчас же ответил Виктор, – ты у нас в Самаре был один раз, ты еще тогда уткой с яблоками объелся, тебе касторки дали.
– Ну, этого что-то не помню.
– А я помню.
Мальчики помолчали. Виктор нарочно зевнул. Никита сказал пренебрежительно:
– У меня учитель, Аркадий Иванович, страшно строгий, задушил ученьем. Он какую угодно книжку может прочесть в полчаса.
Виктор усмехнулся.
– Я учусь в гимназии, во втором классе. Вот у нас так строго: меня постоянно без обеда оставляют.
– Ну, это что, – сказал Никита.
– Нет, это тебе не что. Хотя я могу тысячу дней ничего не есть.
– Эх, – сказал Никита. – Ты пробовал?
– Нет, еще не пробовал. Мама не позволяет.
Никита зевнул, потянулся:
– А я, знаешь, третьего дня Степку Карнаушкина победил.
– Это кто Степка Карнаушкин?
– Первый силач. Я ему как дал, он – брык. Я ему ножик перочинный подарил с четырьмя лезвиями, а он мне – свинчатку, – я тебе потом покажу.
Никита вылез из постели и не спеша начал одеваться.
– А я одной рукой Макарова словарь поднимаю, – дрожащим от досады голосом проговорил Виктор, но было ясно, что он уже сдается. Никита подошел к изразцовой печи с лежанкой, не касаясь руками, вспрыгнул на лежанку, поджал ногу и спрыгнул на одной ноге на пол.
– Если быстро-быстро перебирать ногами, – можно летать, – сказал он, внимательно поглядев в глаза Виктору.
– Ну, это пустяки. У нас в классе многие летают.
Мальчики оделись и пошли в столовую, где пахло горячим хлебом, сдобными лепешками, где от светло вычищенного самовара шел такой пар до потолка, что запотели окна. У стола сидели матушка, Аркадий Иванович и вчерашняя девочка, лет девяти, сестра Виктора,