– Держи меня чуть-чуть покрепче, дедуля; я чуточку сползаю, – сказала она. – Вот теперь хорошо. Ну, ты славно поспал?
– Кто тебе позволил прийти сюда? – сурово спросил дед.
– Никто. Я просто взяла и пришла.
– Ты не должна больше этого делать. Никогда не приходи больше.
Эти слова, казалось, на минуту озадачили Дороти.
– Знаешь, тебе не идет хмуриться, – сказала она. – Пожалуйста, держи меня покрепче! Мне очень неприятно, что я сползаю. Мама всегда держала меня крепко. Вот, так лучше. Ну, разве нам не хорошо вместе? Правда? А ты знаешь, что на тебе гирлянда из маргариток и что я нарочно сплела ее для тебя?
– Тише, тише, – поморщился старик.
Ему хотелось сорвать с шеи гирлянду, но он лишь быстро и резко выпрямился. Гирлянда разорвалась и упала на пол.
– Ах, зачем ты это сделал? Это очень грубо!
Глаза девочки наполнились слезами. Она соскочила с колен деда, подняла длинную разорванную гирлянду и постаралась поправить ее.
– Пойдем в сад, сделаем другую гирлянду, – предложила она как ни в чем не бывало. – Сегодня такая чудесная погода, так ярко светит солнышко, а здесь у тебя в комнате ужасно. Пойдем, пойдем сейчас. Ах ты, старый, старый лентяй. Если бы ты проспал еще с полсекунды, я непременно подняла бы тебе веки. Знаешь, ты не должен был нарушать данного слова.
– Замолчи! – перебил ее старик. – Ты самая ужасная непоседа, которую я когда-нибудь видел в жизни.
– Ну, а ты ужасное-преужасное чудовище. Лучше быть ужасной непоседой, чем чудовищем.
Он опять сердито посмотрел на нее. Она ответила деду смелым взглядом и вдруг весело и звонко расхохоталась.
– А знаешь, зачем я сюда приехала?
– Уж конечно, не затем, чтобы будить меня, когда я отдыхаю. Я поговорю с твоей тетей Доротеей. Она положит этому конец.
– Мамочка сказала, что я должна полюбить тебя, что я должна открыть свое сердце и посадить тебя в него. Ты очень большой и смотришь на меня не особенно ласково, но мама говорила, что ты хороший, что ты очень хороший, значит, ты такой и есть. Ну, а теперь пойдем в сад!
Никто не мог бы сказать, какие чувства зашевелились в сердце Роджера Сезиджера, когда он услышал слова маленькой внучки, но старик внезапно наклонился, откинул темные волосы со лба Дороти и поцеловал ее.
– Твой отец был моим сыном. Я выгнал его из дома и проклял, но ты не знаешь, что значит проклясть.
Дороти молча покачала головкой.
– Он умер, а тебя привезли сюда. Как же ты можешь любить меня, когда я выгнал его из дому? Спроси тетю Доротею.
– Я не понимаю, что ты говоришь, – сказала малышка. – Я помню, что мама и папа говорили мне о тебе, и отлично знаю, что я должна делать. Поэтому вставай-ка, дедушка, пойдем в сад и давай плести гирлянды из маргариток.
Когда тетя Доротея