– Опанасе, наша доля
Машет саблей ныне…
Не дочитал. Дверь с противным скрипом приоткрылась, затем распахнулась. Александр без всякой радости решил было, что в Варшаве проявили излишнюю оперативность, но тут же понял – не за ним.
– Поганые пшеки! Чтоб вы передохли, Himmekreuz, Donnerwetter, Hurensoehne verdammte, Schweinebande, bloede saecke!..[24]
Александр искренне посочувствовал. Гостя не просто втолкнули, а сапогом, от всей души. Упал все же не лицом, а на бок, успев сгруппироваться. И тут же зашипел от боли, схватившись левой рукой за обмотанную грязными бинтами правую. Помотал головой…
– Ублюдки мазурские!
Встать даже не пытался, присел и то со стоном. Лицо в царапинах, синяк под левым глазом, один пиджачный рукав оторван, другой в пятнах крови.
– Здравствуйте! – сочувственно вздохнул Белов, вспомнив, что «доброго дня» в тюрьме не бывает. И в этом приятели его просветили.
Гость не без труда поднял голову, взглянул, поморщился.
– Мерещится, что ли? Ты же, парень, вроде по-немецки говоришь. А почему петлицы русские?
Поздоровался Александр действительно на языке Гёте – из вежливости. И пожалел. Объясняйся теперь! И тут же вспомнил, что в камеру к таким, как он, часто подсаживают внимательных слушателей. А что сапогом в спину, так это ради достоверности, строго по системе Станиславского.
Поправил шинель, плечами пожал. Мол, велик мир, много в нем чудес. Сам же любопытствующего взглядом из-под ресниц окинул, чтобы не так заметно. Парень как парень, его несколькими годами старше, в плечах же явно пошире. Лицо, если царапины убрать, на пропагандистский плакат просится – истинный ариец, только волосы темные. А больше и не скажешь, разве что «ублюдками мазурскими» соседей-поляков в Восточной Пруссии и Силезии титуловать принято.
Гость все-таки заметил. Усмехнулся криво, вытер кровь из разбитой губы.
– Любуешься? Любуйся, если нравится. Der Teufel! Эти пшеки то ли очень умные, то ли совсем идиоты. Я был уверен, что ко мне стукача подсадят, но… Ты же русский фельдфебель! Неужели настоящий?
Объясняться не было ни малейшей охоты, и он просто представился.
– Александр Белов.
Ариец моргнул.
– Белов? Все-таки немец? У меня в роте… То есть знаю я одного Александра Белова. Из Мекленбурга, между прочим, настоящий аристократ, родственник генерала Отто фон Белова…
Понял, что разговорился и оборвал фразу на полуслове. Замполитрука вспомнил лекцию по марксизму-ленинизму. Как там сказано в незабвенном «Кратком курсе»?
– Материя – категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в его ощущениях. Принимай ее такой, как она есть. Хуже, по крайней мере, не будет.
– Философ! – презрительно бросил гость.
Александр не обиделся.
– Нет. Но первую букву ты угадал.
Несостоявшийся филолог-германист поглядел в зарешеченное