Отворачиваясь от тяжелой запертой двери, он посмотрел в зеркало над умывальником. Сейчас, когда его глаза привыкли к ночному освещению, он четко видел свое лицо, вплоть до крошечного пятнышка на щеке. Наклонившись поближе, он потрогал красную точку пальцем. Прыщ. Он попробовал его выдавить, затем опустил руки. Какой смысл? Только кожу портить. Подожду, пока не созреет окончательно… или пока сам по себе не исчезнет. Кто знает, может и исчезнет – он снова ткнул прыщ пальцем. Прекратив трогать лицо, он слегка отодвинулся назад и уставился на свое отражение, нахмурившись и сузив глаза так, что они превратились в щелки. Пожав плечами, он отвернулся от зеркала и сел на край койки. Он понимал, что комната лишь слегка освещена по сравнению с тем, как это было днем, но по ощущениям яркость осталась такой же, как и в дневное время. Конечно же, так только казалось. Но если так кажется, значит, так оно и есть, да? Прямо сейчас в комнате светло, как на пляже в солнечный день.
Но ты знаешь, что это неправда. Ты знаешь, что так только кажется, и это происходит потому, что ты к этому привык. И когда они включат все лампы, так полыхнет, что ты не сможешь и глаз раскрыть, а затем, через какое-то время, тебе покажется, что так всегда и было, до тех пор, пока они их не погасят, включив ночное освещение, и сразу станет очень темно, пока твои глаза не привыкнут к этому, и тогда будет казаться, что яркость света такая же, как и была прежде. Всегда одно и то же – ты привыкаешь к чему-то, а потом это что-то меняется. Привыкаешь к новым обстоятельствам, и они тоже меняются, снова и снова. Раз за разом. Всегда.
Ну и черт с ним. Неважно. Еще не ночь и я недостаточно устал, чтобы уснуть. Зря я вздремнул сегодня днем. Было бы хоть какое-нибудь чтиво, возможно, я бы утомил глаза и уснул. Хотя, нет никакой разницы, когда именно я сплю – днем
или ночью. Время в сутках всегда одинаковое – те самые двадцать четыре часа, – и их нужно как-то прожить. Однако чем больше ты спишь, тем быстрее проходит время. Как в канун Рождества в детстве – не можешь дождаться утра, чтобы посмотреть, что тебе принес Санта-Клаус. Знаешь ведь, что, как только ты уснешь, наступит утро. И это все, что требуется. Просто уснуть, проснуться и вылезти из кровати, и вот ты уже срываешь оберточную бумагу с подарков. Уснуть тогда тоже было непросто. Однако ты знал, что, как только ты уснешь, тут же наступит утро, неважно, насколько далеко оно было. Уснешь, и уже утро, думал ты. Но уснуть было непросто. Тем не менее время шло, и в конце концов ты засыпал. Причем засыпать было так же непросто даже тогда, когда ты понял, что никакого Санта-Клауса не существует.
Хрен с ним.
Как бы то ни было – время будет течь. Но иногда оно течет чертовски медленно. Иногда оно будто еле-еле волочется, и кажется, что оно весит целую тонну. Виснет на тебе, как обезьяна. Будто хочет тебя обескровить. Или выдавить из тебя кишки. А иногда оно летит. Просто летит! И улетает куда-то, еще до того, как ты это заметил. Как будто время существует лишь для того, чтобы ты почувствовал себя ничтожным. У времени лишь одно предназначение: выжать тебя досуха. Раздавить. Связать тебя в узлы и заставить почувствовать собственную ничтожность. Да, было бы круто, если бы можно было спать по 12–16 часов в день. Но такого не происходит. Возможно, раз в неделю. Такое может получиться, если несколько дней кряду спать по чуть-чуть. А потом ты снова там же, где начал, – пытаешься уснуть, чтобы чертово время прошло.
Сумасшедшие ублюдки из седой старины тратили свои тухлые жизни, наблюдая за звездами и подобной херней, чтобы понять, где они будут… Помешанные на времени. Никаких телескопов. Никаких часов. Просто пытались раскусить время. Тысячи таких вот. Тысячелетиями. Сидели на своих жопах, уставившись в небеса. И все, что их беспокоило, это идиотские звезды и планеты. И как только они могли таким заниматься, вот так вот запросто тратить свою мудацкую жизнь, уставившись в небо? Некоторые из этих придурков доживали до 80–90 лет. День за днем. Ночь за ночью. Бред. Они точно психами были. И что они с этого получили? Узнали, в каком месте окажется Марс через десять тысяч лет. Охренеть, достижение! Дебильнейшая трата времени. И к чему это их привело? А? Ну, разобрались они в этом дерьме, а потом либо сдохли, либо по-прежнему сидят на жопе, уставившись в чертово небо. Вернулись к тому, с чего начали.
Ты всегда возвращаешься туда, откуда начинал. Без разницы, что происходит. Снова в той же клоаке. Даже если сутки напролет спать, все равно вернешься туда, где начал. Сидишь на краешке кровати целые сутки и все ждешь, когда придет сон, уставившись в проклятую стену. Чертов ночной свет мерцает, а твои глаза открыты.
Хорошо, хоть стена серая.
Серая.
Цветом почти как шаровая краска, в которую красят военные корабли. Глаза от нее не устают. Хреновенько было бы с постоянно включенным ночным освещением без такой вот блестящей стены, сияющей тебе в лицо.
Точно. Вот откуда этот серый, как у крейсера, цвет. Сколько мне тогда было? Наверное, 8 или 9. Он был в моем чулке с подарками на Рождество. Как этот крейсер назывался, не помню, но клеем он вонял будь здоров.
Кажется,