Еще во время пребывания в США они скупили несколько художественных коллекций, затем выгодно продали их и после возвращения в Германию открыли сперва художественную галерею, а вскоре и аукционный дом. «Спекулянты, нажившиеся на войне, – осуждали их люди. – Типично по-еврейски». «Уж они-то всегда сумеют соблюсти свою выгоду», – шептались у них за спиной. Но Маннгеймеры очень многим оказали поддержку и помогли добиться успеха. Европейские и американские художники по их приглашению стали приезжать в Берлин, в прессе появлялись похвальные отзывы, а их аукционы получили международный отклик.
Карла, как единственный ребенок, унаследовала все имущество. Унаследовала она от отца и художественное чутье. А от матери – деловую хватку. Отец и мать умерли шесть лет назад. Сначала мать. Катаясь на коньках, она провалилась под лед озера Ванзее, и от холода у нее остановилось сердце. Муж не прожил после нее и полугода. Чувство вины и одиночество превратили его в алкоголика. Его останки собирали по кусочкам на перегоне между станциями метро «Оскар-Хелене-Хайм» и «Онкель-Томс-Хютте».
Карла не ожидала, что родители уйдут так рано, не дожив и до шестидесяти лет, однако возглавила предприятие, будучи уже подготовленной к новым обязанностям, так как с самого начала принимала участие в работе родителей и любила ее, ни о чем другом не помышляя. У нее был помощник Джереми Бартрем, молодой англичанин, специалист по истории искусства, получивший образование в Лондоне, где он после защиты диссертации работал у довольно известного художника, с которым и приехал однажды в Берлин. Вскоре Даниэль Маннгеймер поручил ему руководство галереей. Отец Карлы доверял своему помощнику. Он сразу отметил безошибочный художественный вкус молодого человека и чуткость, которую тот проявлял в общении с клиентами. Джереми был уже знаком с особенностями аукционного дела и стал для Карлы незаменимым.
Карла была полностью сосредоточена на искусстве. Ей казалось, что художники, чужие люди, лучше выражают ее эмоциональный мир, чем это могла бы сделать она сама. Словами это невозможно было высказать. Вот и сейчас, под впечатлением того ежедневного кошмара, в котором она жила и которого еще не успела до конца осознать, она позволила себе отвлечься на картины. Она долго рылась в памяти в поисках того, что отражало бы ее нынешние чувства. Взгляд упал на каталог, который брал почитать Джереми, а сейчас вернул, оставив у нее на столе. Это был каталог билефельдской выставки Макса Клингера[17] 1976 года. Она ее сама не видела, так как не любила летать в Западную Германию и выезжать из Берлина. Тогда она бегло пролистала этот каталог, решив, что внимательно просмотрит его, когда будет время. До сих пор свободной минуты все не выдавалось. Беременность, рождение второго ребенка… Сейчас, перелистывая страницы, она чувствовала, что в нем что-то найдется, и задержалась на