Свои истории он не только выдумывал. Родовая память, семейные предания хранили много интересного. Он вёл род от чудом спасшегося баронского слуги. Зверь вместо слуги загрыз господина. Слугу никто не осудил: он был безоружен.
В детстве будущий сочинитель услышал эту легенду от деда, который передал ему рассказы своего деда… «Зверь беспощаден и неуловим. Днём он искусно прячется, отлёживается, а ночью в лесу он подобен лунному блику на стволе дерева. Даже самые искусные и отважные охотники неспособны выследить Зверя. Лапы его источают горький нектар, от которого следы тут же расплываются. Кал его газообразен, отходит бесшумно. Зверь молчалив. Лишь в момент броска он издаёт короткий яростный взрык. И становятся видны его зубы и когти. Да ещё когда разрывает жертву. Куски пожираемой плоти мгновенно тают в его теле…»
Иногда начинали пропадать селяне, ходившие в лес за хворостом или за ягодами. Это означало, что Зверь стал пошаливать и средь бела дня. Тогда барон, живший в ближайшем замке, на закате солнца опоясывался тяжёлой кавалерийской шпагой, садился на жереба, брал с собой провинившегося слугу и ехал в лес. Зверь разрывал слугу, а господин в это время поражал хищника.
Но предку невероятно повезло. Зверь бросился не на мелкого и тощего слугу, а на дородного хозяина. Прокусил ботфорт, впился в колено и стащил всадника с седла. Все знали, что пытаться выручить схваченного Зверем бесполезно…
…С годами сочинитель всё острее чувствовал агрессивность окружающего мира. Эта агрессивность начинала ощущаться и изнутри. Он знал в своём теле несколько заложенных фугасов. И было совершенно неизвестно, когда какой из них рванёт и убьёт. Он вырос в бедной семье. Единственным «наследством» стали болезни, которыми страдали отец и мать. Сейчас, к старости, они прорастали в теле сочинителя.
…Ушёл домой сын-художник, увёл внучку. Сочинитель остался наедине со своими досадами, стрессами и страхами, со своими фугасами. Спасение было одно: сесть за рабочий стол. Но вместо этого он взял таз с замоченным бельём и пошёл к стиральной машине. Быт заедал со страшной силой, грабил время. Ох, надо ещё как-то набраться решимости, разморозить холодильник…
Во время стирки он включил радио.
– …Наш препарат, – говорил задушевный женский голос, – самый комфортный и приятный. Да, у него сравнительно высокая цена. Но переход в лучший мир происходит совершенно неощутимо…
Сочинитель вполголоса чертыхнулся, щёлкнул обратно. Совсем забыл, что в это время все радиоканалы отданы умертвленцам. Идеологические обоснования, уговоры… Препараты, аппараты… Каждая компания рекламирует своё умертвительное средство как приятнейшее. А таково ли оно на самом деле? Никто же не возвращается, чтобы рассказать. Поэтому оно и не обязано по факту быть приятным.