Вслед за неоплатониками Плотином и Порфирием, Ямвлих Халкидский пытался объединить множество культов в единой новой религии. И трагедия его школы, как писал Михаил Корелин в работе «Падение античного миросозерцания», заключалась в том, что это учение «…никогда не могло сделаться достоянием не только массы, но и образованного общества… неоплатонизм не имел шансов на будущее, он не мог дать общепризнанного единства для религиозного учения… у них не было Библии, как у христиан, которая могла бы служить основой и критерием для богословских построений».
Хотя герой романа, философ Элпидий, судя по всему, знаком с Библией, но его знание не приносит до поры до времени достойного плода, он подобен сановному Эфиопу из «Деяний Апостолов», который читает книгу пророка Исайи и ничего в ней не разумеет. Читает без разумения Элпидий Книгу Жизни долго, пока не появляется на страницах романа бывший сенатор, христианин Датиан, как в «Деяниях апостолов» рядом с Эфиопом – апостол Филипп.
Астрология, гадания, заговоры, любовная магия, культы Митры, Сераписа, Гелиоса – все идет в дело при строительстве вавилонской башни новой религии, которую строит Ямвлих со своими учениками в священной роще Дафны около Антиохии. Ямвлих называет эту новую религию теургией.
Замечательный русский философ Алексей Лосев дал сдержанное, но ясное определение теургии. Теургия, по словам Лосева, «есть приобщение к самой природе божества, когда человек сам становится демиургом и творит то, что творится только божеством, то есть прямые чудеса».
То, что Ямвлих и его ученики именовали теургией, Лосев называл практической мифологией.
Но насколько действенна эта практическая мифология Ямвлиха? Вызывание из воды Эрота и левитация, как пишет Евнапий, – это теургия? На фоне полной драматизма жизни людей, описанной в романе, – христиан и язычников, бедняков, царедворцев, императоров – теургия Ямвлиха и Элпидия выглядит детской забавой. И только личная трагедия, поиск любящего сердца и истинного Пути возвращает философа из пассивной мечтательности в реальную жизнь.
«Иисус Христос вчера, и сегодня, и вовеки Тот же», – повторяет вслед за апостолом Павлом герой романа, язычник Элпидий. А если это так, то что тогда значит для истории триста лет, отделяющие героя от исторического Иисуса? Если Бог христиан – Творец всему, неизменен и сущ вовеки, то тогда уже и сама история – полова, думает Элпидий. Тогда уже, наверное, и две тысячи лет после Рождества Христова в Свете Вечного – одно мгновение. Тогда уже и для нас, ныне живущих, как и для героя романа, прошлое становится настоящим, прорастающим ростком надежды в грядущее.
Алексей Григорьев
Пир у Ямвлиха Халкидского, 19 июля 314 года
Через тернии – к звездам, или через терние – и к терновому