Никита отошёл в угол, у зеркала поправил одежду, отёр лицо.
– Папка, не мы первые идём по этому пути, и никакой трагедии, будут жить подсобным хозяйством, ведь жили же до колхозов.
Слышал Канаков от друзей-товарищей, как живут сегодня в тех деревнях, где не осталось животноводства. Говорят, чины приезжали, не только убеждали, но и ножками топали на начальников, что скот держать невыгодно. Вот и увезли на длинных машинах, последний раз коровий плач слышали. Как же деревня без скотин? Если на ранней летней зорьке не щёлкнет длинный кнут пастуха, не заскрипят воротички в пригонах, не наделают коровы огромных лепёшек по всей улице, не выскочат бабы, прообнимавшиеся на солцевосходе с некстати замиловавшимся мужиком и рысью погнавшие коров вдогонку табуну, – разве это деревня? Так, выселка какая-то…
– Папка, решение принято, завтра придут скотовозы.
Отец промолчал. Где он просмотрел этого ребёнка, которому на роду было написано стать руководителем? И всё для того было, и грамота, и понятие, и людское уважение. Да, времена переменились, но человек с твёрдой верой и упругим характером не стал бы вот так болтаться, как говно в проруби. Что упустил, когда не сказал нужного слова или даже не врезал по шеяке? Как получилось, что его сын мыслит не как крестьянин, не как избранный народом руководитель, а совсем по-другому? Вот за работников, которых придется уволить с фермы, директор уже решил, что будут личным хозяйством заниматься, а ведь отец спрашивал, как он, Никита Канаков, жить собирается после того, как бездарно спустит коллективно нажитое добро.
– Ладно. Твое решение я отменяю сразу как глупое и вредное. Не позволю народ смешить. Но, коли властям наплевать, надо собирать общее собрание и там принимать. А ты как думал? Ты не на своём дворе, хотя на твоём дворе кобель со скуки повесился, а скот это совхозный, и только коллектив решит, как быть.
– Папка, да нет давно никакого совхоза, есть кооператив, хотя вчера мы зарегистрировали ООО – общество с ограниченной ответственностью.
Старший Канаков аж привстал:
– С какой ответственностью? И чем она ограничена? И кто это «мы»? Почему об этом никто в деревне не знает? Обожди: значит, вы – не знаю с кем конкретно, но явно с жуликами – решили погреться возле нашего горя и нашей безграмотности? Это называется в акции превратить нажитое, а потом тихонько прибрать к рукам? И кто тебе эту ООО зарегистрировал? Треплев? Он у меня одного сына в грязь втоптал, теперь за второго взялся!
Григорий Андреевич нервно ходил по кабинету:
– Никита, прямо на завтра назначай собранье и готовься все объяснить народу. Сперва про фокус с акциями, кто тебя научил и кто про это знал. Потом со скотом. Имей в виду, я буду в первом ряду и стану смотреть тебе прямо в глаза. Соврёшь – пройду на сцену и прямо с трибуны скину. Ты моё слово знаешь.
Никита разволновался, щеки горели, в горле пересохло. Он понимал, что сегодняшний разговор, первый по существу серьёзный после реформы совхоза, этим не кончится, отец ущупал его промахи и