А что дальше, не унимались мысли в ее голове, они спорили, сражались, не желали сдавать позиции новичкам, любовь как наркотик, за кайф придется расплачиваться жизнью, ты готова отдать свою жизнь? Нет, она не была готова, эти подлые мысли знали, на что надавить, она все эти годы избегала любых отношений не только в силу профессии, это было хорошим оправданием, но не истиной. На самом деле она не могла отдать то единственное, что обрела, не могла опять позволить втянуть себя в ту же ловушку – это конечный мир, здесь всё кончается, и это всегда больно.
Но ты могла бы ничем не жертвовать, тебе не привыкать вести двойную игру, и, в конце концов, еще не известно, кто он такой.
– Как будто мы уже решили пожениться, – фыркнула Фатима, в сотый раз переворачиваясь в кровати, – не будь дурой окончательно. Можешь немного подурить, но всему должен быть предел.
Да, что неизменно и окончательно, так это ее позиция – она не уступит. Я ничего не требую, подумала она, но и требований не потерплю, либо мы делим поле поровну, и ты не суешься на мою половину, либо мы не играем в эту игру. А в другие игры со мной лучше не играть, подумала она и буквально ощутила, как температура в ее сердце упала градусов на 100. Любовь – это не война. Да, не война, подумала она, именно поэтому правила будут такими – чтобы не превратить то, что может быть настоящим в подделку.
Она встала, злая и на себя, и на него, в душе всё смешалось, как после торнадо, любовь, злость, ненависть и страх, желание перемен и желание неизменности. Чем больше она думала и пыталась понять, тем больше запутывалась, и это просто бесило. Не могла она жить без логики, без контроля, а сейчас и то, и другое не имело ни силы, ни смысла. Ей хотелось кричать и швырять всё, что попадется под руку, но в доме спали два мальчика, один из которых был ее сыном, и меньше всего она хотела, чтобы он видел эту ее сторону. Она любила этого человечка, любила всем сердцем и по-настоящему, с ним она могла позволить себе снова быть живой. И разве это не втягивание в ту же ловушку? И внезапно до нее дошло, озарение вспыхнуло, как молния в сопровождении грома темной ночью, и осветило то, что пряталось во тьме.
– Любить того, кто слабее – легко, – прошептала она, садясь на подоконник и вглядываясь в ночь, – и так трудно любить равного себе. Даже решиться на это трудно.
Все голоса в голове смолкли, как будто переваривали новое открытие, и только в сердце что-то тихонько ворочалось и стонало. Не смотря на все свои