Спираль эпох. Книга первая. Тяжёлое пробуждение. Илья Ингвар

и кобольды – персонажи детских страшилок, а никак не реальные создания, и уж точно им нечего делать среди бела дня в густонаселённом городе. Потому, когда персонажи баек вдруг буднично вышли с одной из примыкающих к рынку улиц, она сделала то единственное, что приличествовало честной торговке рыбой (а надо отметить, что она была одной из немногих, кто в полной мере соответствовал имени рынка, чем в глубине души очень гордилась) в подобной ситуации – завопила, бросила улов мужа и со всей возможной скоростью понесла своё грузное тело подальше от напасти. Кобольды разбежались по рынку и принялись творить непотребства, виверна побрела к ближайшему прилавку с мясом, а торговцы бросились врассыпную. Когда неприятная оказия окончилась победой смелой северянки и здравого смысла над ожившими небылицами, торговка собрала нераспроданный улов, однако, пребывая в состоянии неспокойном и до глубины души возмущённом, протереть постылый прилавок от слизи она забыла и пошла вытаскивать муженька из кабака, где, по слухам, обосновались все окрестные мужики вместе с недавней спасительницей.

      Не ожидая такого вопиющего непрофессионализма от кого-то из торговцев, Джигги не подумал о слизи, что обильно покрывала прилавок, и точно не ожидал, что опорная рука поедет по нему. Крякнув, незадачливый вор грохнулся брюхом на прилавок. «Отмыться от запаха рыбы теперь будет непросто, а другой одёжки-то и нет.» Джигги часто приходили в голову мысли, неуместные у той или иной ситуации. К счастью, они редко давали ему забыть о насущных проблемах. Вот и сейчас вор, не теряя ни секунды, перекатился и грохнулся по другую сторону от прилавка, не ведая, что из неё торчит гвоздик, на который хозяйка прилавка вешает корзинку. Кошель, с таким трудом добытый в таверне, зацепился за торчащую железяку, порвался и в целом сорвался с крючка. Монеты рассыпались по притоптанной земле, и Джигги издал протяжный стон. Схватив несколько ближайших кругляшков вперемешку с уличной грязью, он сунул их в нагрудный карман своего изрядно потрёпанного жилета. В этот момент прилавок развалился надвое, а кончик гигантского меча едва не задел его брюхо. Удар сопровождался смешком настолько зловещим, что Джигги впервые за много лет, а возможно и за всю сознательную жизнь, напрочь забыл про деньги. Выдавив из себя что-то среднее между стоном и хрипом, вор вскочил на начинавшие болеть ноги и вновь пустился наутёк. На руку он приземлился не вполне удачно, и та неприятно ныла. Не решаясь повторять трюк с прилавком, Джигги просто мчался между рядов, преодолев это расстояние быстрее любого из торговцев, что днём удирали здесь от виверны.

      Добежав до границы площади в считанные секунды, вор снова углубился в сетку переулков, в тщетной попытке сбросить с хвоста свихнувшуюся северянку, попутно проклиная её, северян в целом и север как направление (интересно, что большую часть времени погони он продвигался именно на север, о чём в этот момент, естественно, не думал).

      Всю ночь торговка рыбой очень плохо