Естественно, что в сложившейся ситуации все заботы по дому лежали на материнских плечах, однако, довольно скоро, отец нанял молодую полячку, которая владела русским языком и помогала матери по хозяйству. Девушка хорошо готовила, убиралась. А у мамы появилась возможность целиком и полностью посвятить себя нам с братом. Мы часто гуляли, читали, мне даже стали приглашать педагога, который учил меня игре на рояле.
Но отец про нас тоже не забывал, когда выдавалось свободное время, мы любили ездить вместе с ним за город. Там находились, брошенные хозяевами, польские дачи, а окрестности были просто усеяны клубникой. Отец собирал ее в свою фуражку, я досыта наедался, затем мы вновь набирали полную фуражку сахарных ягод для мамы. Кроме поездок за клубникой, папа любил брать меня с собой на рыбалку. Дело в том, что дом, где мы жили, упирался в берег реки Сан, до которого было около 150 метров, не больше. Река была отделена колючей проволокой – обозначение границы. Ранним утром мы спускались с удочками и рыбачили обычно на полдороге между домом и железнодорожным мостом. Хотелось бы особо отметить, что каждый раз отец был начеку: кобура расстёгнута и, периодически, он пристально осматривался по сторонам – казалось, что постоянная тревожность и чувство опасности переполняли даже воздух. Напротив нашего дома, через улицу находился польский костел, но он не работал. Возле этого костела была небольшая площадка, по которой маршировали солдаты 99 стрелковой дивизии. Я любил смотреть, как маршируют солдаты, иногда, они угощали меня конфетами – леденцами.
Я, как и все дети, был очень любознательным: пытался ловить птичек, кротов и прочих живых существ, которые попадались на моем пути, и вот, однажды, мне даже улыбнулась удача. Я принес крота домой и, так как девать его было некуда – я накрыл его детским горшком. До сих пор не знаю, что с ним произошло, в какой момент я что-то сделал ни так, но, когда я вновь пришел его проверить – мой крот оказался мертвым, а из его носа тонкой струйкой сочилась кровь. Вот так, первый