– О, как приятно будет увидеть вас по телевидению. И, разумеется, наш маленький городок. Я даже представить себе не могла, что мы тут, в Танумсхеде, станем известны на всю страну. – Нелепая маленькая тетка стояла перед кассой, жеманясь и периодически с радостной улыбкой поглядывая в сторону привинченной к потолку камеры. Она настолько тупа, что до нее не доходит: это и есть лучший способ не попасть ни в одну серию. Взгляды прямо в камеру – абсолютное табу.
– Триста пятьдесят крон и пятьдесят эре, – устало произнесла Йонна, глядя на тетку.
– Вот как, ну, конечно, вот моя карточка, – залепетала жаждущая телевизионной известности тетка, прокатывая карточку «Visa». – Ой, теперь главное вспомнить код, – прощебетала она.
Йонна вздохнула и задумалась: не отделаться ли ей от всего этого, начав прогуливать прямо сейчас? Ссоры с заведующими и тому подобное продюсеры обычно обожают, но сейчас, пожалуй, еще рановато. Придется потерпеть недельку-другую, а там, как правило, можно начинать артачиться.
Ее занимало, прильнут ли папа с мамой в понедельник к телевизору. Вероятно, нет. На такие тривиальные занятия, как сидение перед телевизором, у них обычно не хватает времени. Они оба врачи, поэтому их время ценится несколько выше. Время, которое они уделяли просмотру «Робинзона»[9] или, скажем, общению с дочерью, могло быть использовано для проведения коронарного шунтирования или операции по пересадке почки. Не понимать этого могла только законченная эгоистка. Отец даже брал ее с собой в больницу, и она присутствовала при операции на сердце у десятилетнего пациента. Отец говорил, что пытался объяснить Йонне, почему их работа столь важна и почему они не могут проводить с ней столько времени, как им бы хотелось. Они с матерью обладали даром – способностью помогать другим людям, и чувствовали себя обязанными максимально использовать этот дар.
Какая гнусная чушь! Зачем заводить детей, если у тебя нет на них времени? Почему бы просто не наплевать на продолжение рода? Ведь тогда появится возможность проводить все двадцать четыре часа в сутки, засунув руки в чью-нибудь грудную клетку.
На следующий день после посещения больницы Йонна начала наносить себе резаные раны. Это было классно. В первый же раз, надрезав ножом кожу, она почувствовала, как страх постепенно ослабевает. Он словно бы вытекал из раны на руке, исчезал вместе с медленно сочащейся кровью, красной и теплой. Йонна обожала