По пути Тору не раз спотыкался и падал на колени. Ему ужасно хотелось припасть к земле, слиться с ней, будто она была способна забрать все страдания, но вид медленно удаляющейся спины учителя, сгорбленной под тяжестью футляра с тайко, заставлял его каждый раз скрипеть зубами, подниматься и продолжать путь.
А природе, конечно, не было дела до его страданий. По обеим сторонам от тропинки расстелились золотистые рисовые татами, плыли по небу гигантские горы белоснежной ваты, птицы гомонили о чем-то – жизнь текла своим чередом.
Внезапно перед Тору возникла фигура в узорчатой хламиде с раскинутыми в стороны руками. Всего лишь пугало. Вскоре оно осталось позади, но тревожное ощущение, что нарисованные лица провожают его взором, не покидало Тору еще долгое время. Дважды он оборачивался, смутно опасаясь, что оно сократило дистанцию, но этого, естественно, не случилось.
На границе между полями и деревней Атсуши остановился и аккуратно снял футляр со спины.
– Мы идем в дом моего учителя. Будь почтителен.
Как бы сильно ни страдал Тору, услышанное его изумило. Из передач про историю и путешествия, которые так любила мать, он знал, что среди его народа немало долгожителей, но до сих пор Атсуши был самым старым из известных ему людей и казался настоящим гостем из прошлого, почти как доисторическое ископаемое. Сколько же лет его учителю? Парень кивнул в знак согласия и они двинусь дальше. Старик еле брел под тяжестью футляра с инструментом, но обессиленный Тору и с пустыми руками едва за ним поспевал.
У входа в один из домов на лавочке сидели три фигуры. Они уставились немигающими глазами в три разные точки в пространстве. Тору на всякий случай поклонился, но они даже не шелохнулись. Ему вновь стало не по себе. Ощущение тревоги, не покидавшее его после встречи с пугалом, переросло в страх.
Он шел по единственной улице, опустив голову в перманентном поклоне жителям деревни, но все-таки ему нужно было время от времени поднимать взгляд, чтобы не потерять из виду Атсуши. Так он увидел вместо раскачивающегося слегка из стороны в сторону ящика на спине учителя другую фигуру.
Она, судя по одежде, принадлежала босоногой пожилой крестьянке в традиционной конической шляпе. Женщина стояла, опершись о пустую телегу, которую должна была куда-то катить, но почему-то не двигалась с места и была столь же недвижна, как и трое на скамейке в начале деревни. Тору захотелось спросить Атсуши, что случилось с этими людьми и почему они не двигаются, но тот был далеко. Нарушать покой деревни криками он побоялся. Держась на почтительном расстоянии, он обошел женщину, косо глянул на нее исподлобья, а там вместо живой крестьянки была тряпичная кукла в человеческий рост. Заковылял в два раза быстрее. «Вот это приход, – изумился Тору, – дозы сто лет не было, а глюки пришли, да еще какие!» Тряпичные жители были повсюду. Кто-то удил рыбу в крошечной речушке, кто-то замер возле загона с живыми пищащими цыплятами.
Тору припустил по улице, не разбирая дороги. Сквозь слезы, пот и сопли он едва мог разобрать дорогу, к тому же ему мерещилось, что