На этом любовные похождения Макса заканчивались, ну, да, не считая худую Ленку. Да и как её считать, если она ну вот нисколечко Максиму не нравилась. Правда, один раз было между ними что-то, ну так, ерунда. Однажды он здорово выручил её на уроке. Если б не он, схлопотала бы Ленка двойку, тогда, возможно, и стипендии могла бы лишиться. На перемене она подошла к нему со словами благодарности и чмокнула его в щёку. Будь это кто другой, ну, скажем, Валька Бессонова или хотя бы Ирка Тищенкова, он считал бы себя счастливым. Но ни Вальке, ни Ирке было не до него, они гуляли с мальчишками со старших курсов. А с Ленкиного поцелуя какой ему прок, позорище одно, если кто увидит… Он тогда отчитал её за поцелуй, ей пришлось извиняться. Она стояла напротив него со слезами на глазах. А он выговаривал ей, что так не делают, что надо было сначала спросить, хочет ли он этого. Вот если б он её вот так внезапно поцеловал, ей бы понравилось? И обалдел от ответа, услышав Ленкино «да». Он замер, словно его стукнуло током, не веря своим ушам. Она что, втюрилась в него? Этого ещё ему не хватало. И так пацаны её погремушкой промеж себя звали, а теперь и ему кличку быстро придумают, как только он хоть раз с ней на глаза попадётся. Нет, с этим нужно было что-то решать. И он категорически запретил ей делать что-то подобное под страхом того, что больше не будет ей помогать в учёбе. И плевать ему на её полные слёз глаза, ничего, проплачется, поумнеет. Она ему не пара! Точка!
Воспитателей оказалось двое, Юрий Николаевич и его супруга, Алевтина Геннадьевна. Она полностью дополняла своего мужа, роста была невысокого, с трудом застёгнутые на животе пуговички отчаянно заявляли о необходимости перейти на следующий размер. Бородавка на лице и пучок волос луковицей на затылке обрамляли светло-голубые глаза и неровно накрашенные морковной помадой губы. Главная в их дуэте, конечно, была она. Когда она говорила, Юрий Николаевич весь подбирался, словно пантера перед прыжком, отчего на несколько мгновений становился стройней. Он зорко оглядывал слушателей, все ли внемлют Алевтине Геннадьевне так же внимательно, как и он?
Из библиотеки вынесли стулья, и все ребята расселись вокруг Алевтины Геннадьевны полукругом. Вообще, они оба старались производить приятное впечатление, но было что-то напускное в их манере держаться, отчего слова об их великих педагогических заслугах не производили на слушателей никакого впечатления. Хотелось быстрей избавиться от этой протокольной