Однако сегодня был особенный, невероятный день. Сегодня впервые за последние несколько месяцев Вероника счастливо улыбалась, предвкушая, как она покинет стены темницы! Они с матерью так и не поняли, почему Роттер вдруг решил пойти навстречу Холланду и одобрил его предложение о переводе девочки в столичный колледж, но Вероника не собиралась омрачать свой праздник поиском причин. Главное – она будет свободна! Она будет учиться вместе с другими подростками и увидит мир! Без преувеличения, она обезумела от радости.
Машина должна была прийти во второй половине дня, и за обедом Вероника от возбуждения не могла проглотить ни крошки. Мама тоже заметно волновалась: она ела суп, но бульон то и дело выплёскивался из ложки. Господин Уильям сидел напротив Вероники и был поглощён своими мыслями. И Вероника, и мать время от времени украдкой поглядывали на него, не решаясь нарушить тишину, но, кажется, ему было не до них. Он ел молча и сосредоточенно, не поднимая глаз.
– Будешь второе? – коротко спросил он у Вероники, не притронувшейся к еде.
– Ешьте, господин Уильям, – Вероника мягко улыбнулась, передавая ему тарелку.
Картошка с рыбой каждый четверг. Мясо в пятницу. Суббота – овощной день. Она знала меню наизусть, разнообразием оно не отличалось. Разве что с годами Маньяна стала готовить вкуснее.
– Ника… – тихо сказала мама.
– Да?
– Не проголодаешься?
Вероника рассмеялась, посмотрела на мать и осеклась. Эстель уставилась на неё, плотно сжав губы; казалось, она совсем не дышит. Вероника ещё никогда не видела маму в таком напряжении – неужели это из-за её отъезда? Кажется, мама хотела что-то сказать, в глазах промелькнула неожиданная решимость, но тут с улицы послышался шум. Холланд вытер рот салфеткой и встал, оправляя форму.
– Прощайтесь, – коротко бросил он и направился в холл.
Вероника поднялась. Непонятное чувство разлилось по телу, и даже немного заныло сердце. Она подошла к Эстель, неподвижно сидящей на стуле с прямой спиной, и обняла её за шею.
– Мама, мамочка! – прошептала Вероника. – Я обязательно буду писать. А если Уильям не разрешит тебе читать почту даже от меня, то я сама приеду и всё расскажу.
Слова «почта» и «приеду» звучали так сладко!
Эстель развернулась к дочери и взяла её за плечи.
– Послушай меня, – сказала она срывающимся голосом, – я написала кое-какое письмо и хочу, чтобы ты его отослала. Это важно. Здесь у меня нет шанса, но ты сможешь… И ответ, если он