Когда она вернулась обратно, в парадную дверь постучали.
Бренд по-прежнему был не одет. Но он успел распахнуть окно и поворошить ароматическую смесь в чаше на каминной полке. Достаточно ли этого? Розамунда сунула ему в руки бутылку портвейна, лихорадочно пытаясь придумать что-нибудь еще.
Он между тем вытолкнул ее за дверь. Она сбежала вниз по лестнице, но на нижней площадке остановилась и рванула назад, чтобы запереть его спальню. Колени ее подгибались, сердце бешено колотилось. Точно так же она чувствовала себя лет в двенадцать, ожидая скорого разоблачения после какой-нибудь жуткой проказы.
Впрочем, нынешняя проказа с прошлыми не шла ни в какое сравнение.
Что скажет мама, если узнает?
Розамунда поспешно спустилась в гостиную, и вовремя: усталая бедняжка Джесси только ковыляла по коридору, чтобы открыть парадную дверь. Глубоко вздохнув, Розамунда сняла маску и сунула ее в карман. Однако, взглянув в зеркало и увидев на лице отчетливые следы от тесемок, она со стоном снова напялила маску.
Едва она уселась в кресло с книгой в руках, как дверь гостиной распахнулась.
– Привет, Рози! – воскликнула ее мать, невысокая полная женщина с живыми блестящими глазами. – Мы узнали, что ты застряла здесь с каким-то таинственным полумертвым незнакомцем, и заехали взглянуть.
Глава 7
«Мы?» О Боже, только не это! Из-за спины миссис Эллингтон выглядывала любопытная сестра Розамунды.
Девушка вскочила с кресла, стараясь разыграть радостное удивление.
– Мама! Саки!
Саки, которая была на шестом месяце беременности, между тем крутила в руках одну из фарфоровых статуэток, разглядывая надписи на дне.
– Зачем ты нацепила эту ужасную маску, Рози? – спросила она.
Розамунда деланно засмеялась и сняла маску.
– Да так, по глупости. Я думала, это чужие.
– В самом деле глупо, – заметила мать, усаживаясь в кресло. – Чужим ты бы ведь не позволила войти, верно? И вообще, уже давно пора усвоить, что шрамы тебя совсем не портят. – Она пожала плечами, потому что не раз говорила об этом своей дочери. – Ладно, милая, рассказывай нам про своего больного. Кажется, миссис Акентвейт считает его бандитом.
– Разбойником с большой дороги? – небрежно подхватила Розамунда. – Если так, то он был не очень удачлив в своем ремесле, потому что свалился с лошади.
– Вот как? Он свалился с лошади?
Вошедшая в комнату Джесси почтительно присела в реверансе:
– Чаю, миледи?
– Да, спасибо, – кивнула Розамунда, надеясь, что таким образом положит конец мучительным расспросам. – Мы с удовольствием попьем чаю.
Но как только Джесси ушла, мать уточнила:
– Так кто же он, милая?
Розамунде опять пришлось лгать:
– Не имею понятия. При нем не было ни вещей, ни рабочих инструментов. У него вообще ничего не было, кроме одежды и носового платка. Либо он пропил все деньги, либо его обобрали.
– А разве сам он не знает? – поинтересовалась