Она шла достаточно уверенно, и все-же было в её движениях что-то немного напряженное, что-то, что выдавало её насторожённость и собранность. Глядя на неё можно было заметить, как она на ходу вслушивается в звуки окружающего мира, пытаясь уловить в них что-то постороннее, чуть приподнимая капюшон и временами приостанавливаясь, чтобы оглядеться по сторонам. В эти мгновения ее запястья делали мягкий, плавный, едва заметный изгиб и дымка изумрудного тумана окутывала сначала их, а потом и всю ее фигуру, расползаясь по плащу неясными очертаниями завитков. Едва он успевал окутать фигуру женщины, туман начинал рассеиваться и уже через несколько мгновений в воздухе не оставалось и следа его присутствия. Только руки женщины по-прежнему были окутаны полупрозрачным, чуть плотнее воздуха нефритовым облачком неясной формы и из ее пальцев струились тонкие ручейки этой странной субстанции. Ей определённо хотелось пройти этот пусть без задержек и остановок и уже совсем скоро впереди на дорогу легло небо, а колонны деревьев разошлись и она, уже чуть более уверенно направилась к высокой городской стене с резными воротами впереди.
Солнце уже клонилось к закату, когда по заснеженной дороге из леса вышла женщина. Внешность ее была скрыта под большим изумрудного цвета капюшоном, переходившим в длинный плащ. Выйдя из-за деревьев, она стремительно огляделась по сторонам и быстро направилась к воротам. Постучала в молот и, сделав шаг назад, она откинула голову чуть назад, чтобы взглянуть вверх. Там она увидела стражников, стоящих с небольшими интервалами по всей стене и любопытно таращившихся на неё сверху. Это было как всегда неприятно, хотя, впрочем, и как всегда знакомо, потому что любой в этих краях, кто видел ее, сразу понимал, что она чужая. Чужая…
Чужая, где? В этом поселении, в ближайшем городе, во всем крае или даже во всей империи. Они еще не успевали подумать об этом, а она уже ощущала почти запах этой чуждости и почти звук их мыслей, если конечно звук был в их, набитыми соломой, головах. Она злилась, хотя понимала, что это глупо и бессмысленно, да и просто не справедливо, ведь она и правда была чужой во всей этой треклятой империи. На стене появился новый стражник, видимо он был главным в этой смене, и определённо он был не духе.
Берт забирался по крутым ступеням на самый верх сторожевой стены и был он однозначно не духе. В его планах был крепкий сон после десяти карточных партий, в семи из которых, его уделали, и он остался должен кругленькую сумму, хотя ещё вчера обещал жене, что до лета не притронется к картам и пореже будет видеться с дружками. Он вздохнул, угнетенный тем, что придётся придумывать новую ложь для объяснения жене денежного вопроса и раздосадовано вылез на стену. Солнце садилось, безоблачное голубое небо немного резало глаза после полутемной комнаты с топчаном для отдыха, но свежий морозный воздух определенно бодрит. Подойдя к парапету, он посмотрел вниз и увидел женщину в изумрудном плаще. На него не мигая смотрели темно серые глубокие глаза и этот взгляд казалось проникал в самую его сущность. Берту это не понравилось и, желая поскорее покончить с делом и убраться отсюда, он поспешно крикнул: "Кто ты? Назовись!".
Женщина еще секунду продолжала пристально вглядываться в его лицо, а потом ответила негромким, чуть сиповатым голосом: "Меня зовут Маива, дочь тумана. Я – целитель." Берт помедлил, но спустя мгновение направился вниз, выкрикивая на ходу: отпереть дверь, это целитель. Он знал, что целителя уже давно не было в их поселении и жители нуждались в нем, он и сам ждал его, старая травма ноги ныла вот уже больше года, а местная знахарка ничего, кроме травяных настроек ему не давала. Они определённо улучшали сон, но, увы, на ногу это мало влияло. Однако, эта женщина, Маива кажется, поразила его, и он не мог сказать, что поражение было приятным.
Он знал, что в империи есть разные целители и что больше всего, во всяком случае так ему рассказывал прошлый целитель, да и если верить легендам, так оно и было, больше всего было целителей из храмов света, раскиданных по всей империи и несших веру света. Ещё целителями становились шаманы, слава об их способностях дошла до людей в легендах и, хотя Берт никогда не видел шаманов, о них ему рассказывал отец, которого лечил шаман от раны, полученной на охоте на медведя. Последними в списке ценителей о которых знал Берт шли эльфы, но они, как и их легенды, почти не доходили до этих мест, а поэтому, ничего кроме общеизвестных знаний об эльфа, их высокомерии и странностей, Берт не знал. Он ещё раз вспомнил, что незнакомка назвала себя дочерью туманов и решил, что вероятнее всего, она принадлежит к самой редкой касте целителей – монахам.
Пока Берт спускался, стражник отпер дверь и женщина успела войти. Он ещё раз пристально обвел её взглядом, желая получше разобраться в том, кто же она такая. Перед ним стояла высокая женщина, она была точно на пол головы выше почти любого мужчины в селении. Она не была худой, самое подходящее для описания её внешности было слово изящество. Несмотря на плащ, под ним чувствовалась гибкость и изогнутые линии тела. Пока он разглядывал её фигуру, она успела расстегнуть верхнюю застежку плаща, затем откинуть назад капюшон и ему