Наконец мы добрались до места. Небольшой дом, внутри духота, как в жару. За окном гремела гроза.
– Мама у подруги, играет в бридж. Надо позвонить ей, сказать, чтобы осталась там ночевать. Не тащиться же в такую погоду. Телефон у меня в спальне.
Лили отнюдь не распущенная женщина, уверяю вас, не сторонница свободной любви.
Сняв платье, она сказала дрожащим голосом:
– Я люблю тебя, слышишь, люблю!
Мы обнялись, и я сказал себе: «Меня любят, любят!» На улице очередной раз громыхнуло, дождь заливал крыши, деревья, тротуары. Ослепительно сверкнула молния. От тела Лили веяло теплом и запахом свежеиспеченного хлеба. Она не переставала повторять: «Люблю! Люблю!» Темнело. Небо по-прежнему было затянуто тучами.
В гостиной сидела ее мать. Лили позвонила и сказала ей, чтобы она не приходила домой. Та, конечно же, немедленно оторвалась от игорного стола и поспешила к родным пенатам. Несмотря на сильнейшую за много лет грозу.
Появление пожилой дамы мне не понравилось, не то чтобы я испугался – просто увидел в этом недобрый знак. Ведь Лили уверяла, что о наших отношениях никто не узнает.
Я первым сошел сверху и первым увидел включенный торшер у большого старинного дивана. Спустился и сказал: «Позвольте представиться, моя фамилия Хендерсон».
Передо мной была плотная женщина посредственной наружности. Собираясь в гости, дама накрасилась как фарфоровая куколка. Она была в шляпке, на полных коленях лежали кожаная сумочка и блокнот. Было ясно, что мать мысленно перечисляла прегрешения дочери: «В моем доме… с женатым мужчиной…» и так далее, и тому подобное. А Лили вся светилась, будто гордясь тем, чего ей удалось добиться.
Я сидел как ни в чем не бывало, в небрежной позе, широко расставив ноги в башмаках, пощипывал усы и думал, что у дома стоит мой фургон с досками. В комнате ощущалось незримое присутствие мистера Симмонса, отца Лили, торговца водопроводным оборудованием. Он застрелился в комнате, прилегающей к спальне дочери. В смерти отца Лили винила мать, а я был словно орудием, средством выразить ее неудовольствие. «Ну нет, приятель, – сказал я себе. – Такие штучки не для меня».
Поначалу казалось, что хозяйка дома решила оставаться в рамках приличия. Но потом не сдержалась и сказала:
– А я знаю вашего сына.
– Правда? Стройного молодого человека? Эдвард бывает в Данбери по делам. Он на красной малолитражке ездит.
На прощание я сказал Лили:
– Ты симпатичная и взрослая женщина, но не должна так вести себя по отношению к матери.
Пожилая дама сидела, не сводя с нас глаз.
– До свидания, Юджин, – сказала Лили.
– Будьте здоровы, мисс Симмонс.
Прощание было прохладным. Тем не менее мы скоро встретились вновь, уже в Нью-Йорке. Лили уехала из Данбери, оставив мать одну, и сняла квартирку на улице