Ангелы Опустошения. Джек Керуак

и текилу – Мой стол завален бумагами, прекрасными на вид если смотреть полуприщурившись нежно-молочный мусор груды бумаг, словно некий старый сон о картинке с бумагами, словно бумаги грудой наваленные на столе в мультике, словно реалистическая сцена из старого русского фильма, а масляная лампа затеняет некоторые наполовину – И, пристальнее вглядываясь в свое лицо в жестяном зеркальце, я вижу голубые глаза и красную от солнца физиономию и красные губы и недельную бороду и думаю: «Мужество требуется для того чтобы жить и глядеть в лицо железной неизбежности „умри-же-дурень“? Не-а, когда все сказано и сделано уже не важно» – Так, должно быть, это и есть Золотая Вечность, развлекающаяся кинофильмами – Мучьте меня в танках, во что еще могу я верить?  – Отрубайте мне члены мечом, что должен я делать, ненавидеть Калингу до самой горькой смерти и дальше?  – Пра, это разум. «Спи в Небесном Мире». —

      27

      Ни с того ни с сего невинным лунным вечером во вторник я включаю радио послушать треп-сейшн и слышу всеобщее возбуждение по поводу молнии, Объездчик передал Пэту на Кратерной Горе чтоб я вышел на связь немедленно, что я и делаю, он говорит «Как там у тебя с молнией?» – Я говорю: «Здесь наверху ясная лунная ночь, дует северный ветер» – «Ну ладно,  – говорит он немного нервно и встревоженно,  – наверно ты живешь правильно» – И тут я вижу вспышку к югу – Он хочет чтобы я вызвал маршрутную бригаду с Большого Бобра, что я и делаю, никакого ответа – Внезапно вся ночь и радио заряжены возбуждением, вспышки на горизонте как предпоследняя строфа Алмазной Сутры (Гранильщик Мудрого Обета), из вереска доносится зловещее, шум ветра в такелаже хижины приобретает гиперподозрительный оттенок, кажется будто шесть недель одинокого скучного уединения на Пике Опустошения подошли к концу и я снова внизу, из-за одной лишь дальней молнии и дальних голосов и редкого дальнего бормотанья грома – Луна сияет, гора Джека затерялась за тучами, а Опустошение нет, я могу лишь различить как Снежные Поля Джека хмурятся в своем сумраке – огромная летучая мышь 30 миль или 60 миль размахом медленно надвигается, чтобы вскоре изничтожить луну, которая заканчивается печалуясь в своей колыбельке сквозь дымку – я меряю шагами продуваемый ветром двор чувствуя себя странно и радостно – молния желтопляшет по хребтам, уже начались два пожара в Лесу Пасайтен если верить возбужденному Пэту на Кратере который говорит «Я тут оттягиваюсь отмечаю удары молнии» что ему вовсе не обязательно делать это так далеко и от него и от меня в 30 милях – Расхаживая, думаю о Джарри Вагнере и Бене Фейгане которые писали стихи на этих наблюдательных постах (на Закваске и на Кратере) и жалко что не увижу их странно не почувствую что уже спустился с горы и со всей этой проклятой дрянью скуки покончено – Почему-то из-за этого возбуждения дверь моей хижины еще больше возбуждает когда я открываю и закрываю ее, она кажется населенной, о ней стихи написаны, ванны и ночь с пятницы на субботу и мужчины в миру, нечто, что-то делать, или быть – Уже не Ночь Вторника