– Чего?
– Вчера вечером Ксюха заходила, вернее, заезжала.
– И?
– Пиздец, Юлёк, ты бы её видела! Шмотки, блядь, такие охуенные, одна блузка, наверное, пять моих зарплат стоит! Сапоги кожаные, из натуральной, прикинь, кожи!
– Да уж, – присвистнула Юлька, – поднялась Ксюха.
– Да, ещё сиськи себе новые сделала. Она, как лифчик сняла, я чуть не упала. На ощупь упругие, плотные! Её дед обещал ей ещё импланты глазные вставить импортные.
– Это ж пиздец, сколько бабок стоит! – заметила Юлька.
– Она говорит, что для него бабки не проблема.
– А он у неё хоть кто?
– Не сказала, – ответила Анька. – А помнишь, как мы над ней в школе стебались, когда она у пацанов в курилке отсасывала?
– Тренировалась, – усмехнулась Юлька. – Слушай, а чё она приезжала-то?
– Попрощаться, – ответила Анька, – уезжает она через неделю.
– Куда?
– На острова какие-то, я не помню, на какие именно. Навсегда, блядь.
– А зачем прощаться?
– А хуй её знает! Зашла в свою комнату, а в ней ведь после неё так никто и не живёт, посидела на диванчике…
– На котором её Лёха по пьяни в задницу отодрал при всех? Смешно было.
– Да, – ответила Анька, – было реально весело. Ксюха пищит, Лёха ебёт, твой Петька всё на телефон снимает. Да, пиздато тогда было. Ну, так вот – посидела она минуты две на диване, вздохнула и съебалась. Обещала фотки прислать. Хочешь, кстати, сигарету нормальную?
– Ксюха дала?
– Да, оставила пару пачек. Сказала, что бабок ей её дед не даёт, но ни в чём не отказывает.
Анька достала из кармана чёрную пачку с красными иероглифами и протянула Юльке.
– Боится, что она бабла скопит и свалит? – спросила Юлька, взяв сигарету.
– Может быть, – ответила Анька.
Юлька закурила, вдохнула дым и тут же согнулась в приступе кашля.
– Ни хуя себе! – прошептала она, вытирая слёзы. – Вот это, блядь, крепость!
– Настоящий табак, – улыбнулась Анька, – я вчера тоже, как закурила, чуть не сдохла, а потом ничего. Надо только затяжки маленькие делать.
Она тоже закурила.
– Слушай, у меня башня кружится, – сказала Юлька, – давай постоим немного, покурим, тем более тут идти хуйня осталась.
Она кивнула в сторону проходной, до которой оставалось каких-то сто метров, и прислонилась к потрескавшейся стене нежилой трёхэтажки.
– Лады, – согласилась Анька и села рядом на корточки.
На рабочем месте полагалось быть за десять минут до звонка. Юлька и Анька, переодевшись в одинаковые серые робы, встали у конвейера.
– Смотри, – шепнула Анька, – этой вчера явно досталось.
Юлька взглянула и увидела, что лицо одной из малолеток украшает огромный синяк, а левый глаз не открывался. Губы девчонки были разбиты в кровь и походили на два куска сырого мяса, на подбородке была ссадина, волосы