Земля казалась очень далекой. Мы ощущали себя так, словно ее попросту больше не существует. Жизнь, которую мы знали, казалась перечеркнутой страницей полузабытой истории. Тесное судно, со всем его дискомфортом и ужасами, было единственной реальностью, словно мы были уже мертвы.
Луна – вот единственная наша надежда, эта Мекка нашей эпохи, поддерживавшая в нас желание жить. Моя маленькая сестра, крошка Фэй, была все еще больна. Долгие недели мы заботились о ней, надеясь, что она поправится, хотя бы выдержит до тех пор, пока конец рейса не принесет шанс для нормального и тщательного лечения. Но на девятнадцатый день пути, когда до цели осталось всего три дня пути, она умерла.
Все два года, что она прожила, я любил её, и её смерть – когда, наконец, я понял, что означает это слово, наполнило унылой, беспокойной болью мое сердце. Всю ночь после, мать плакала, кричала, а отец мерил шагами каюту, со странным, отсутствующим выражением лица. Но вскоре они взяли себя в руки и перестали демонстрировать свое горе, скрыв его под маской отрешенного спокойствия.
Были и другие похороны, их было много во время рейса. С немногими друзьями, что были у нас на борту, мы собрались вокруг маленького, обернутого в ткань, тела Фэй на большой металлической палубе вращающегося центробежного колеса. Капитан судна, мрачный, суровый человек, прочитал короткую молитву. Тогда астронавты в кислородных шлемах и космических скафандрах подняли крошечный гроб и унесли его через воздушный шлюз, бросили в пустоту. Наблюдая через толстые стекла иллюминаторов, мы видели, как гроб взорвался в пустоте – под давлением газов изнутри.
Пришло ещё три долгих, печальных дня. Тоска и уныние, чувство отчуждения от всего мира и полная апатия, овладевшие нами, стали почти невыносимы.
А потом лицо Луны стало миром под нами. Это был долгожданный Новый Мир, со всей жестокостью его скалистых гор и каменистой пустыни. Странный мир, мир полуночной тени и сверкающего солнечного света. Лучи солнца почти не распространяются разреженным воздухом Луны; мир холодной ночи, даже когда яркий, горячий дневной свет заливает все вокруг.
Скоро в поле зрения появился большой лунный город. Это был Теофил, расположенный в кратере с тем же названием, перед тремя большими пиками, что возвышались на три мили в центре кратера. Здесь мои родители собирались начать жизнь в новом мире. Расположенный на белой каменистой равнине, которая была иссечена рваными трещинами и изрыта миниатюрными кратерами, сверкающими в белом свете, огромный город под прозрачным куполом казался очень ярким и красивым, – подобным большому алмазу, потерянному в пустыне.
Мы пронеслись всего в нескольких милях над прозрачным колпаком купола. Как странно было видеть снующих по улицам муравьишек – пешеходов, проносящихся жучков – автомобилей,