Шоссе с хорошим покрытием тянулось вверх, к перевалу, петляя вдоль крутого горного склона, то исчезая за сероватыми и бурыми горами утесов, то появляясь вновь ступенькой гигантской лестницы, висевшей над кручами и обрывами. Было безветренно и жарко. Воздух, соприкасавшийся с разогретым асфальтом, струился и подрагивал, обнимая тело плотной жаркой пеленой. Склон был каменным и почти безлесым, хотя среди скал виднелись какие-то деревья и кусты.
Автобус шел со скоростью не более сорока километров. На такой дороге достаточно. Видно, шофер не рисковал ехать быстрее.
Мимо мелькали каменные глыбы, то плоские, то остроконечные или причудливо изломанные, из открытых окон потянуло свежим ветерком, яркие солнечные блики заиграли на стенках автобуса. Подъем, сначала плавный, сделался круче, но автобус будто не замечал этого, лез и лез себе неспешно в гору, гудел мотором, цеплялся шинами за серый асфальт.
– Сейчас будет крутой поворот, – сказал кто-то в автобусе. И он действительно повернул, огибая скалу. Теперь справа тянулся вертикальный горный склон, а по сути вырубленная в горе стена, а слева зиял обрыв – так, примерно, в десять этажей. Водитель сбавил скорость. Автобус полз по дороге не быстрее тридцати километров, и скальная стена, иссеченная трещинами, неторопливо убегала назад, грозя нам растопыренными пальцами кустов. Струйки воздуха врываются в салон автобуса, ослабели, сделалось душновато, но ехать быстрее водитель не решался, знал, наверное, что впереди опять крутой поворот над самой пропастью или иное опасное место.
– Дорога, по которой мы едем, называется русской дорогой, – сказал мне молчаливый до этого сосед по сиденью.
– Почему?
– Она была прорублена в горах во время Кавказской войны русскими солдатами.
– И как к этому относятся горцы?
– Конечно, положительно! Нам, мальчишкам, говорили когда-то: «Бегите до русской дороги, многое узнаете». Расул Гамзатов неоднократно подчеркивал: «По русской дороге все дагестанцы пошли, и весь мир увидели, и историю свою утвердили, традиции прославили».
Написал это и вспомнил. Есть такое выражение: в того, кто выстрелит из пистолета в прошлое, будущее выстрелит из пушки. Сейчас у нас проводятся реформы, идет ломка старого. Но я считаю, что нельзя все ломать. Хорошее надо беречь, хранить, восстанавливать.
Будто в груди у меня два сердца бьются: одно – «за», другое – «против». Будто я надвое разделен. По-моему, очень плохо, если бывает в стране так, что все от одного человека зависит. Был культ личности, а потом стал культ должности.
Молчать