О. О, это имеет значение. Мы с Гэвой изумленно и встревоженно переглядываемся, прежде чем снова повернуться к ней.
– И здесь я потому, – продолжает Келенли, внезапно желая передать нам эту информацию лишь словами, что каким-то извращенным способом подчеркивает их значение, – что отдан приказ. Эти фрагменты находятся в состоянии оптимальной емкости и готовы к производительному циклу. Сердечник и Нулевая Точка оживут в течение двадцати восьми дней. Мы в конце концов запускаем Планетарный Движитель.
(За десятки тысяч лет, когда люди много раз забывали, что такое «двигатель», и знали фрагменты только под названием «обелиски», то, что сейчас руководит нашей жизнью, будет известно под другим названием. Его будут называть Вратами Обелисков, что более поэтично и изящно-примитивно. Мне это название нравится больше.)
В настоящем же, когда мы с Гэвой стоим и пялимся на нее, Келенли роняет последнее сотрясение в вибрации между нашими клетками:
Это значит, что у меня осталось меньше месяца, чтобы показать вам, кто вы такие на самом деле. Гэва хмурится. Я умудряюсь не показать реакции, поскольку проводники наблюдают за нашими телами и лицами, но это узкий диапазон. Я очень сбит с толку и немало взволнован. Во время этого разговора я понятия не имею, что это начало конца.
Потому что мы, настройщики, не орогены, понимаешь ли. Орогения – это то, чем наше отличие от всех станет через много поколений приспособления к изменяющемуся миру. Вы менее глубоки, более специализированы, вы более натуральная дистилляция нашей столь ненатуральной странности. Лишь немногие из вас, вроде Алебастра, когда-либо приблизятся к нашему могуществу и многогранности, но это потому, что мы искусственно созданы с конкретной целью, как и те фрагменты, которые вы называете обелисками. Мы тоже фрагменты гигантской машины – и еще мы триумф генджинерии, биомагестрии и геомагестрии и прочих дисциплин, которым в будущем не будет названия. Своим существованием мы славим мир, создавший нас, как любая статуя, или скипетр, или любой другой бесценный предмет.
Мы не обижены этим, поскольку наше мнение и опыт тоже тщательно сконструированы. Мы не понимаем, что Келенли пришла дать нам ощущение принадлежности к человечеству. Мы не понимаем, почему до сих пор нам был запрещен этот концепт себя… но мы поймем.
И тогда мы поймем, что человек не может быть собственностью. А поскольку мы и то и другое и так не должно быть, в нас созреет некий новый концепт, хотя мы никогда не слышали слова для него, потому что проводникам запрещено даже упоминать его при нас. Революция.
Ладно. Мы в любом случае не очень-то пользуемся словами. Но это именно то. Начало. Ты, Иссун, увидишь конец.
3
Ты, в дисбалансе
ТЕБЕ ТРЕБУЕТСЯ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ, чтобы достаточно оправиться и стать способной идти самой. Как только это происходит, Юкка забирает твоих носильщиков на другие задания, и тебе приходится ковылять, слабой и неуклюжей от потери руки. Первые несколько дней ты тащишься