И забываться запретил!
Забываться, то есть входить в состояние, недоступное другим.
А вот стихотворение Веневитинова на ту же тему…
Люби питомца вдохновенья
И гордый ум пред ним склоняй;
Но в чистой жажде наслажденья
Не каждой арфе слух вверяй.
Не много истинных пророков
С печатью тайны на челе,
С дарами выспренних уроков,
С глаголом неба на земле.
Миссия Вестника имеет значение общее, очень широкое, в её осуществлении заинтересована вся метакультура. «Метакультура, по определению википедии, это «один из двух основных компонентов (наряду с метаисториеи) культурологической концепций Даниила Андреева, которое понятием своим во многом напоминает идею локальных цивилизаций Н.Я. Данилевского и Шпенглера».
На вестников, по мнению Даниила Андреева, возложена миссия проповедничества истин и их преломлений; их долг – проповедничество языком художественных Образов. Даниил Андреев указывал: «Если к художнику послан Даймон, то художник не сможет не почувствовать его воздействия. Это переживание некоторой, вне личности художника пребывающей Силы, в него вторгающейся и в его творческом процессе себя выражающей».
Недаром же Николай Черняев отмечал, что «творчество представлялось Пушкину чем-то мистическим» и он выражал удивление «перед творческой силой, орудием которой он себя считал», причём силой, пред которой ничто не может устоять.
Вестничество Лермонтова проявилось в таких строках из его поэмы «Сашка» …
«…Будь терпелив, читатель милый мой!
Кто б ни был ты: внук Евы иль Адама,
Разумник ли, шалун ли молодой, –
Картина будет; это – только рама!..»
На самом деле поэма очень длинная, и в ней есть моменты, на которые следует обратить внимание, рассматривая тему вестничества.
Леонид Андреев высказал мнение о Лермонтове:
«С самых ранних лет – неотступное чувство собственного избранничества, какого-то исключительного долга, довлеющего над собой и душой; феноменально раннее развитие бушующего, раскалённого воображения и мощного, холодного ума; наднациональность психического строя при истинно русской стихийности чувств; пронизывающий насквозь человеческую душу суровый и зоркий взор; глубокая религиозность натуры, переключающая даже сомнение из плана философских суждений в план богоборческого бунта, – наследие древних воплощений этой монады в человечестве титанов; высшая степень художественной одарённости при строжайшей взыскательности к себе, понуждающей отбирать для публикации только шедевры из шедевров… Всё это, сочетаясь в Лермонтове, укрепляет нашу уверенность в том, что гроза вблизи Пятигорска, заглушившая выстрел Мартынова, бушевала в этот час не только в Энрофе (имя нашего физического слоя). Это, настигнутая общим Врагом, оборвалась недовершённой миссия того, кто должен был создать со временем нечто, превосходящее размерами и значением догадки нашего ума, – нечто и в самом деле титаническое».
«Большинство гениев, – по мнению автора «Розы мира», – были в то же время вестниками, –