Понадобилось время, чтобы люди осознали неизбежность перемен. Но для многих момент осознания был особенно жестким – их долги превышали все мыслимые пределы, и домоуправления подавали на них в суд.
Закон всегда отстает от реальной жизни. И это неудивительно – сначала должно что-то начать происходить, и только потом станет понятно, что по этому поводу нужно принимать какие-то решения. Так случилось и с этими должниками. Их выселяли. Просто выселяли: с детьми, без детей, в никуда, «под елку». Позже уже государство осознало порочность такой практики и изменило законодательство, но те, кто попал «под раздачу» вначале, страдали сильно.
Я и моя команда не согласились с тем, что людей оставляют без крыши над головой. И создали нашу собственную «жилищную политику». Мы беседовали с юристами и домоуправами, мы отстаивали интересы клиентов в судах, мы делали все возможное и невозможное, чтобы обеспечить для них «крышу». Пусть маленькую, пусть с частичными удобствами, пусть не в Риге, а в другом населенном пункте. Мы гордимся тем, что отстояли больше ста семей, которым грозило выселение за неуплату.
Правда, надо сказать, что и суды, и домоуправления в большинстве своем охотно шли навстречу. За все время работы я встретила только несколько людей, не готовых к сотрудничеству. Это совсем не норма, а – некая форма душевного уродства. В подавляющем большинстве случаев люди сами были не рады, что вынуждены делать что-то такое, что им самим не казалось правильным. Так что как только судья или домоуправ видели, что есть более гуманный способ решения проблемы и есть кто-то, кто может ее решить, они соглашались. И мы получали целых три месяца, чтобы решить вопрос с переселением и уплатой.
Это не всегда было легко. Помнится одна многодетная семья, где родители были незрячими. А долг – зашкаливал за все мыслимые планки. Но даже их мы вытащили.
Именно тогда я вновь пошла учиться – необходимы были юридические знания и институт стал очень хорошим решением.
Потом была приватизация. Мы были одними из первых, кто стал приватизировать квартиры. И даже – корректировать некоторые нормы, чтобы закон о приватизации мог работать полноценно. Поскольку практики работы у нас явно было больше, чем у сотрудников Агенства приватизации, наши рекомендации по оптимизации процесса были приняты. Но и так курьезов было немало. Взять хотя бы требование закона, что «все совершеннолетние» должны подписать соглашение. Все – значит «все», буквально. От 16-летней внучки до 90-летнего прадедушки. И честное слово, объяснить внучке что и почему надо подписывать в разы легче, чем прадедушке. Но мы объясняли и получали согласие. На практике тоже все выглядело довольно интересно. Однажды, чтобы собрать у нотариуса всех совершеннолетних, пришлось специально организовывать «выгул» двух грудничков-колясочников с нашей сотрудницей. Уж слишком затруднительно было бы вникать в документы