После войны. Ридиан Брук

был во многих отношениях полезен, выглядел старше остальных и хорошо ориентировался в городе.

      – Дит?

      Дитмар никак не мог оторваться от чудесной резьбы.

      – Что это значит? – пробормотал он, водя пальцем по фигуре Христа.

      – Это Иисус Христос, – сказал Отто. – Спаситель.

      Объяснение встретили молчанием, отчасти почтительным, отчасти несогласным.

      Дитмар направил тусклый луч на сцену крещения.

      – Почему у него птица на голове? – Сидя на корточках, он начал раскачиваться. – Зачем она здесь?

      Отвечать полагалось вожаку. Ози посмотрел на зависшего над головой Спасителя голубя и, собрав перемешавшиеся в голове фрагменты историй, которые рассказывала мать, слепил из них нечто свое.

      – Иисус жил в лодке со всякими животными. Но больше всего любил птиц. Особенно воробушков.

      Дитмар перешел к сцене с Иисусом на кресте и разволновался еще сильнее.

      – Почему они его убивают? Почему они его убивают?

      – Уймись, Дит! Это же не взаправду.

      – Почему они его убивают? Почему?

      – Он был еврей, – сказал Зигфрид.

      – Он был еврей. Он был еврей, – повторил Дитмар, и это, похоже, немного его успокоило. – Он был еврей. Он говорил с животными. Он жил в лодке.

      – Мой отец дал мне германское имя, а не христианское, – сообщил Зигфрид. – Он сказал, что христиане слабаки.

      – Томми – христиане? – спросил Эрнст.

      – Томми верят в дерьмократию. И виндзорского короля, – заявил Ози, которому не терпелось передислоцироваться на новое место.

      – Разве томми можно доверять? – возразил Зигфрид. – Они то убивают нас, то раздают шоко.

      – Да хватит уже болтать! – раздраженно воскликнул Ози.

      Во время огненного смерча он надышался дымом и пылью, из-за чего у него теперь были слабые легкие и появилась странная хрипотца в голосе. Томми стерли с лица земли его дом и заживо сожгли соседей, но осевшая в легких пыль от испарившихся мертвецов стала неожиданным подарком: хриплый рык пугал детей, склоняя их к безоговорочному послушанию, и развлекал или ужасал взрослых, которые охотнее, чем другим детям, давали ему всякое.

      Он встал на свой чемодан:

      – Я знаю, лучше любого из вас знаю, что сделали Темные Ангелы томми своим огненным смерчем.