– Он исследовал старинные рецепты, – сказал Моркоу, который, кажется, полагал своим долгом отстаивать честь смотрителя даже после его смерти.
Ангва открыла печную заслонку. Комнату залило теплом.
– Ничего себе печечка, – заметила она. – А это что?
– Так… Похоже, он пек оладьи, – ответил Моркоу. – Довольно убойные вблизи.
Она закрыла печь.
– Давай вернемся в штаб-квартиру, чтобы кого-нибудь отправили…
Ангва осеклась.
Превращаться незадолго до полнолуния было рискованной затеей. В волчьей форме это не слишком давало о себе знать. Она сохраняла разум – или, по крайней мере, ей казалось, что она сохраняет разум, хотя волчья жизнь была намного проще человеческой, так что, возможно, она просто становилась исключительно разумным волком. Трудности начинались, когда она превращалась обратно в человека. В течение нескольких минут, пока изменения окончательно не устаканивались, все ее чувства были обострены; запахи по-прежнему били в нос с огромной силой, и она слышала звуки, выходящие далеко за пределы убогого человеческого диапазона. А еще могла это обдумать. Волк мог понюхать фонарный столб и понять, что вчера тут проходил старый Бонзо, и ему слегка нездоровилось, и хозяин по-прежнему кормит его требухой, но только человек мог взвесить в голове причины и следствия.
– Есть еще какой-то запах, – сказала она и втянула носом воздух. – Едва заметный. Живое существо так не пахнет. Но… ты сам не чувствуешь? Вроде земли, но не совсем. Он такой… желтовато-оранжевый…
– Эм… – тактично протянул Моркоу. – Не у всех такой нос, как у тебя.
– Я его уже чувствовала где-то в городе. Но не помню где… Он резкий. Резче прочих запахов. Похоже на грязь.
– Ну слушай, на этих-то улицах…
– Нет, нет… не совсем грязь. Он тоньше, острее. Более пронзительный.
– Знаешь, иногда я тебе завидую. Наверное, здорово быть волком. Хотя бы иногда.
– У этого есть свои минусы.
«Например, блохи, – подумала она, запирая дверь в музей. – И еда. И постоянное неуютное чувство, что тебе надо нацепить сразу три бюстгальтера».
Она твердила себе, что держит все под контролем, и в каком-то смысле так оно и было. Да, когда она лунными ночами рыскала по городу, иногда ей попадался на зуб какой-нибудь цыпленок, но она всегда запоминала свой маршрут и на следующий день возвращалась, чтобы сунуть под дверь немного денег.
Трудно быть вегетарианкой, когда по утрам приходится выковыривать из зубов кусочки мяса. Но Ангва отлично справлялась.
По крайней мере, так она себе говорила.
По ночному городу рыскала именно она, а не волк. Она почти в этом не сомневалась. Волк уж точно не ограничился бы цыплятами.
Ее передернуло.
Кого она обманывала? В свете дня было легко любить овощи. Не преисполняться по ночам человеколюбием – вот что требовало усилий.
Первые