Коровник состоял из нескольких зданий. Некоторые предназначались собственно для скота. Кроме того, была постройка, куда складывали навоз, а также пресловутый склад кормов. Наверное, среди зданий имелось и административное, но, что и где размещалось конкретно, теперь с уверенностью могли сказать лишь бывшие работники скотофермы. Я же не заморачивался пустяками. Для меня важнее было, что шестерки Коли Сумрака зашли во двор со стороны вот этого строения, с крыши которого свисали пышные гирлянды «ржавого мочала».
Впрочем, другого пути внутрь и не существовало. Территорию Коровника окружал покосившийся, а все ж таки еще крепкий забор с воротами, закрытыми на ржавый амбарный замок. Вроде ничего необычного, если не считать маленькую деталь – иней. Он искрился на всех секциях забора и на створках ворот, а замок даже покрылся блестящей прозрачной корочкой, похожей на лед. Но всем известно, что зимы в Новосибирской Зоне не бывает. Даже в декабре или в феврале, когда Сибирь утопает в снегу, внутри периметра царит лето. И потому иней на заборе на фоне зеленой травы смотрится диковато. Даже в пьяном бреду ни одному из сталкеров не пришла бы в голову мысль сигать через этот забор.
Проход оставался один-единственный – в том месте, где несколько секций забора отсутствовали, уж не знаю почему.
Я остановился в двух шагах от прохода, вспоминая рассказ Анатолия.
Первым из шестерок Сумрака в Коровник пошел отнюдь не Сало, а некто Чубайс – прожженный наркоша, получивший свое прозвище за ярко-рыжий цвет волос. Я видел его прежде в Искитиме, но знакомы мы не были.
Сам Толян и еще одна отмычка поначалу остались вместе с Колей в том месте, где сейчас стою я, и наблюдали за Чубайсом.
Тот сумел беспрепятственно войти во двор и обогнуть здание с «мочалом». Я повторил его путь и, как и он, остановился перед ямищей, заполненной «ведьминым студнем». Мерзкая штука. Вляпаешься в такой – и капец. Руки-ноги, да и все тело станет будто резиновое. Кости, мясо, жилы – всё превратится в желеобразный студень, недаром прозванный «ведьминым». Так и останешься в той яме.
Вот Чубайс и остался…
Нет, конечно, он не сам туда полез. Он, как порядочный, вознамерился ловушку обойти. Только с обходом наметились проблемы.
С правой стороны от ямы стояла лопата – обычная штыковая – с потемневшим деревянным, отполированным сотней рук черенком. Плоский, заостренный к низу лоток был перемазан не то землей, не то навозом, а может, и тем и другим. Короче, самый заурядный инструмент, знакомый каждому. Лежи она где-нибудь тихо-смирно, на нее и внимания бы не обратили. Но эта конкретная лопата стояла, причем не воткнутая в землю, а сама по себе – ее острие едва касалось земли. Не знаю, что за сила держала заступ вертикально, но, по виду, стоял он прочно. Как колонна.
Но это еще не все. Я уже рассказывал, что в Коровнике странные тени? Так вот лопата в этом смысле переплюнула всех. На земле рядом с ней чернел силуэт человека. Казалось, будто неведомый землекоп уперся ногой в край заступа, сжимая ладонями черенок. Причем,