На улице было туманно. Туманны были и лица людей, которые попадались мне на пути; туманно было и моё сознание. Я искренне верила, что Виссарион выздоровеет, но в тоже время у меня было большое сомнение… Дома в этот день были почему-то особенно высокие и сплочённые; они будто бы окутали меня и начали свысока с каким-то сожалением и одновременно гневом глядеть в мои глаза. Я прошла один трактир, второй трактир, третий, пятый, седьмой… Потом мне попадались ювелирные магазины, чиновничьи учрежденья, бутики, бутики, аптеки и гостиницы… Наш город был таков, будто бы надо сначала сходить в ювелирный магазин, купить какое-нибудь мужеское кольцо с бриллиантом, зайти в цветочный бутик, взять нарциссы, потом направится в чиновничье учрежденье и договориться с каким-нибудь мелким чиновником по поводу какого-нибудь квартирного вопроса, а затем вместе с чиновником отправится в трактир на обсуждение проблем, а потом поехать в гостиницу на более подробное решение вопроса, а там уже и в аптеку после похмелья. Впрочем, так и было у нас.
Наконец я подошла к госпиталю. Внутри практически не было народу. Я даже подумала, что во всем городе только один мой Виссарион-то и болеет. Ну, вот я пришла к кабинету того самого врача, который лечил мою сестру, и робко постучалась. Мне ответили: «Да, конечно, входите… входите…»
Я вошла. Там действительно сидел наш знакомый доктор Серафим Всеволодович. В белом халате, с большой пышной бородой, в круглых очках с тяжёлой оправой, облысевший и постаревший, он внимательно посмотрел на меня и громко сказал:
– Анна Николаевна! Это же вы! Ох, как я вас сразу- то не узнал. Ну, ничего, хе-хе, богатой будете.
Я слегка ухмыльнулась, подошла ближе и села на стул.
– Ты, Анна, что-то какая-то печальная… Небось, заболел кто-то?
– Да, вы правы, – ответила я. – Муж мой, Виссарион, заболел и, кажется, что чахоткой.
– Чахоткой? – как-то задумчиво сказал он. – Анечка, в наше время, ты же знаешь, это неизлечимо абсолютно… Помнишь, как сестру твою лечили и не вылечили? А как все надеялись и верили в это! Но в итоге медицина оказалась бессильна, потому что в наш забытый Богом город ничего такого иностранного из медикаментов не поступает, а самим что-то изобрести не хватает смелости и опыта.
– Ну, Серафим Всеволодович! – плача начала я. – Есть же способ? У вас вон сколько эликсиров стоит, чего бы не попробовать?
– Я могу дать тебе успокоительное.
– Нет, Серафим Всеволодович. Не меня нужно лечить, а мужа моего. Найдите, прошу вас, способ, лекарство для него!
– Ладно, так уж и быть. Найду я ему лекарство. Только учти, Анечка, что долго придётся искать. У меня лично нет такого эликсира, поэтому надо ехать на склад или в центральный госпиталь.
– А сейчас как быть? – недовольно спросила я.
– Корми его супами, давай траву какую-нибудь – она, вероятно, у вас есть – и, конечно же, необходимо соблюдать покой и постельный режим. Так, я думаю, болезнь не