– И вы решили…
Колязина продолжала, будто не услышав следователя:
– Но я тогда подумала – а себя же за что? За какие грехи? И кто за могилой сына ухаживать будет?.. Нет. Если я удавлюсь, никто ничего не поймет. А вот если этих гадов убить, то и люди, может, поймут, что есть на свете наказание.
– Но Жирнов отсидел восемь лет.
– И вышел опять на волю. Вот я и решила… А теперь будто груз с души упал, и мне все равно, что мне за это будет. Поверьте, я счастлива, что убийц моего сына нет больше на свете.
– Но у Жирнова молодая жена, дочка недавно родилась…
– Я знаю, – спокойно согласилась Колязина. И с какой-то уже давней убежденностью продолжила:
– Мне эту девушку, конечно, жаль, но… Я ее, кстати, в поликлинике видела, хорошенькая. Но она должна была понимать: от убийцы рожать нельзя. Понимаете – нельзя давать ему плодиться. Убийство все равно на нем лежит, и после тюрьмы тоже. Она должна была об этом подумать. А дочка ее как будет жить, когда узнает, что отец ее родной – убийца?.. Ну, как?
Багринцев хотел было сказать, что дочь могла и ничего не узнать, например, но понял, что говорить это бесполезно. Все свои мысли Колязина выносила и выстрадала и ее с них не сбить.
– Так что жена этого сделала свой выбор, а я свой. Сына моего нет, но он хотя бы отомщен. Хотя бы…
Чуть помедлив, Багринцев задал странный вопрос, который от себя и не ожидал:
– А ваш сын… Вы же с ним как бы разговариваете? Он как отреагировал?
Колязину вопрос ничуть не удивил.
– Он сказал: мама, я понимаю, как тебе было тяжело, на что ты решилась ради меня… Значит, иначе было нельзя. Теперь мы с тобой еще ближе.
Викентий Владиленович смотрел на плачущую женщину и не мог понять, с кем она говорит.
– Да, ничего себе дело, – хмуро сказала Моторина. – И что – все подтвердилось? Откуда у нее, у регистраторши в поликлинике, пистолет?
– Муж был военный, в Афганистане еще воевал, оттуда и привез. Во время следственного эксперимента все ее показания полностью подтвердились…
– А психиатрическая и психологическая экспертизы что установили?
– Особых патологий не выявили…
– Может, повторные провести?
– Смотри, если сочтешь необходимым.
Моторина задумалась. – Что? Сочувствуешь? – спросил Багринцев.
– Даже не знаю. Если бы с моим ребенком такое случилось… Не знаю, что бы я сделала…
И повторила:
– Не знаю…
Какое-то время они молчали. Каждый думал о своем. Викентий – о том, что рождение сына неугомонную