– А моя дочь успела его назвать?
– Я не знал Вашу дочь, сэр.
– Значит, не успела?
– Нет-нет, я не это хотел сказать… Я всего лишь фермер… Я никогда не выезжал за пределы родного округа… Однажды, когда одна из моих коров заболела, я собирался поехать за ветеринаром – старик Митчелл заболел и не мог подняться с кровати; но, пока я возился с машиной, корова умерла, сэр.
– Митчелл – это имя или фамилия?
– Фамилия, сэр.
– У океанцев идиотские фамилии: они ни черта не значат; как и их жизни.
– Да, пожалуй, сэр.
– На войне я убил много океанцев. Слишком много для одного человека. А что насчёт тебя, Джон? В твоём вымышленном мирке ты успел повоевать?
– Нет, я был ещё совсем мальчишкой, когда последние солдаты вернулись домой, сэр.
Челюсть губернатора снова заскрипела. Клод, мысли которого окончательно прояснились, наблюдал за происходящим с откровенным безразличием. Он знал, что кафарец лжёт и терпеливо дожидался развязки. Губернатор любил подобные представления, но порой они затягивались.
– Нет, он и в самом деле особенный, Клод!
– Да, умнее остальных.
– Но откуда он знает язык океанцев?
– Это один из вопросов, на который нам предстоит найти ответ.
Губернатор кивнул и запустил руку в нагрудный карман. Оттуда он извлёк небольшой футляр, который в пехоте использовали для хранения транквилизаторов. Клод знал, что произойдёт дальше, и стал вслушиваться в каждое слово.
– Даю тебе один шанс, Джон: признайся, что ты – кафарец.
– Но я не кафарец, сэр…
– Первый шанс ты упустил, – подытожил губернатор и открыл футляр. – Итак, как я и говорил, ваша раса не чувствует боли или блокирует её с помощью какого-то фермента. К счастью, человеческое тело ведёт себя иначе. Так что советую слушать внимательнее, ведь очень скоро ты лишишься этой привилегии. Сейчас я открою две ампулы и наберу шприцы; затем я введу тебе содержимое одного, после чего у нас останется ровно пять минут, чтобы ввести содержимое другого; если этого не случится, ты умрёшь.
– Нет-нет, умоляю Вас, – зарыдал пленник, пытаясь оторваться от стула. – Моя мать прикована к постели, если я не вернусь домой, она умрёт от голода, сэр.
– Мать? Как интересно, Джон… Может быть, о ней позаботится старик Митчелл или одна из твоих коров? – продолжил губернатор, методично выполняя свои обещания. – Ладно, я отправлю ей открытку… Ах да, забыл сказать, за грядущие пять минут ты познакомишься со всеми прелестями боли, так что подай какой-нибудь сигнал, когда надумаешь рассказать правду.
Губернатор отложил один из шприцов в сторону, а содержимое второго вогнал Джону под кожу. Клод довольно ухмыльнулся и сделал шаг вперёд. Он взглянул на часы и решил снова считать секунды: на десятой тело пленника содрогнулось; к двадцатой его стоны превратились в крики; к двадцать пятой его лицо покраснело,