Основания для нападения дало советское правительство, осложнив быстрое и приемлемое решение возникших в ходе политических изменений спорных вопросов, заключив в апреле 1941 года договор о взаимной помощи с Югославией[7], которой грозило немецкое вторжение, а также начав значительную концентрацию сил Красной армии в восточных областях Советского Союза. Тем самым Гитлер получил требуемое ему оправдание перед собственным народом и мировой общественностью. Вскоре он заявит, что нападение Германии на СССР являлось упреждающим ударом, чтобы выбить оружие из рук изготовившегося для нападения противника. (7 апреля 1941 года Гальдер[8] в своих дневниках отмечал увеличение численности советских войск в западных областях СССР на десять дивизий, подчеркивая, что армия Советского Союза, насчитывавшая уже около 170 дивизий, стала слишком велика для мирного времени.)
Для того чтобы понять идеологические цели этой борьбы, необходимо иметь в виду, что именно подразумевалось под национал-социалистическим представлением о немецком «заселении восточных земель». В связи с этим следует отметить, что неотъемлемой частью планов данного «заселения» являлось намерение обязательного полного уничтожения Советского государства как укоренившегося государственного оплота мирового коммунизма и искоренения его идеологических основ.
При этом удивляет, насколько глубоко ошибочной являлась оценка произошедшего при советском режиме государственного и национального развития. Национал-социалистические правящие круги Германии были убеждены, что им не составит особого труда вернуть народы Советского Союза в жизненные формы времен феодализма. У них широко бытовало мнение о том, что эти народы после длительной угрозы для их персонального существования со стороны политических органов Советского государства воспримут примитивное управление новых господ как освобождение или спасение. В тщеславном невежестве немецкое руководство не замечало того прогресса, которого добилось Советское государство, особенно в области молодежного воспитания, образования, повышения социального положения интеллигенции и трудящихся масс населения. Немецкое руководство коренным образом ошибалось и в оценке самих советских людей, отрицая у них наличие подлинного национального чувства.
Между тем анализ более поздних высказываний германского руководства не оставляет сомнений в том, что большевистская идеология проникла в сознание советских людей настолько глубоко, что от них не приходилось ожидать даже скромного сотрудничества в духе определяемой Германией национально-государственной политики, а достижение их политического перевоспитания в обозримом будущем вообще не представлялось возможным. В то же время такое сотрудничество