Подождав, пока он немного придет в себя, их командир, судя по одежде – мелкий шевалье, опрокинул ему на голову кувшин воды.
Затем его грубо подняли на ноги и вытолкали на лестницу. Должно быть, стражи были предупреждены, с кем имеют дело: натянутая веревка в руке офицера больно врезалась в шею, а в спину упирались острия протазана и кинжала.
Пока его вели вниз, он напряженно размышлял: где именно он совершил ошибку и на чем прокололся?
Тот рыцарь, которого подстрелил у входа в церковь, где он должен был обвенчаться? Племяннику, заплатившему за этот выстрел полста золотых, не нравилось, что еще не старый дядюшка может обзавестись наследником, и тогда прощай замок и земли… Или еврей – ростовщик из Ангулема, в дом которого он вошел как-то ночью полгода назад вместе с двумя случайными дружками, а вышел один, унося с собой тяжелый сундучок, оставив за собой четыре трупа – хозяина, его жены и сообщников? А может быть, дело в той девчонке в простом холщовом платьице, с которой он позабавился, встретив ее в лесу? Ну кто ж знал, что это окажется дочка местного барона, вздумавшая, переодевшись в ряднину, бегать на свидания к сыну соседа, с которым у ее папочки была родовая вражда??
Когда его поволокли к черному ходу, он впервые заподозрил неладное.
Ведь пойманного вора и убийцу положено вести на виду у всех, дабы всякий знал, что стража бдит и добропорядочный буржуа может спать спокойно; чтобы прохожие могли насладиться зрелищем скрученного душегуба, порадоваться унижению злого разбойника. И почему командует схватившими его не кто-нибудь, а офицер-дворянин?
Когда же его затолкали в небольшой дормез, приткнувшийся к калитке заднего двора, удивление его превысило все пределы. Сидевший на козлах человек что-то крикнув, хлестнул лошадей.
И почти сразу один из конвоиров надвинул ему на глаза толстый войлочный колпак.
…Повозка, подпрыгивая на ухабах мостовой, поворачивала туда-сюда: то ли возница нарочно кружит по городу, стремясь запутать невольного седока, то ли и впрямь до места непросто добраться.
Стараясь не обращать внимания на боль в еще гудящей от удара голове, он напряженно пытался понять: что все это может значить? Во всяком случае, вряд ли его везут в тюрьму, и это было само по себе хорошо. Если конечно, не иметь в виду, что кто-то из обиженных решил рассчитаться с ним сам, не обращаясь к королевскому правосудию. При этой мысли он не на шутку испугался.
…Возок остановился, с него сорвали колпак и выпихнули в открытую дверь.
Он находился на заднем дворе какого-то большого отеля – какого, он не мог припомнить, хотя знал все более-менее богатые дома Реймса – в иных даже побывал тайно от хозяев.
По