– …физическое состояние у него превосходное, – заверяет врач, подсвечивая мне в зрачки маленьким фонариком. – После последнего инцидента все лопнувшие капилляры восстановились. Как видите, белок совершенно чист и нормален.
Это главврач, Аристарх Александрович. Он всегда подобным образом издевается над моим зрением. Так что я его хорошо запомнил, на всю жизнь. Приду в себя – тоже привяжу к кровати и буду с умным видом слепить фонариком.
Из-за плеча главврача показывается встревоженное лицо матери. Я не могу смотреть прямо на неё, но углубившиеся складки на лице и новые морщинки стали слишком заметны. И подрагивающие бледные губы говорят о многом. Да уж, мама, прости меня, натерпелась ты от моих лихачеств. Жаль, что понимаю это лишь сейчас, в таком вот отвратительном, постыдном состоянии.
С другой стороны стоят обе старшие сестрички. Средняя, моя самая любимая, старше меня всего на год. К ней прильнула старшая, тоже любимая, но не так… У нас разница в четыре года. Когда я был маленький, она изрядно попила крови, докладывая родителям о моих проделках и малейшем непослушании. Сейчас-то я понимаю, что она права во всём и тоже меня любит. Но какие у нас были ссоры в периоды моей юности и отрочества!
За самой старшей возвышается её муж. Не пойму, с какой стати я его раньше недолюбливал, но сейчас и его улыбающейся роже рад. Нормальный в принципе мужик, а трое его сыновей для меня как родные. Отличные детишки получились, гордость всей семьи. Да и вообще у меня с племянниками – чудеса, средняя сестра четверых имеет, и тоже все мальчишки.
Хорошо хоть младшенькая сестрёнка постаралась: за несколько дней до моей аварии родила девочку. Наверняка её уже утомили лаской и чрезмерным вниманием, а уж как я хотел бы взглянуть на крошку – словами не передать.
Чёрт! Я понял, что потерял над собой контроль. Все, включая доктора, с опаской от меня отпрянули. Кажется, приятные эмоции заставили тело дёргаться совершенно неадекватно. Проклятье! Ещё и глаза, сволочи, закрылись! Ох, и доберусь же я до вас, зенки поганые! Лично выковыряю!
«Успокоиться! – командую сам себе, опять улавливая знакомые голоса, и мысленно цепляюсь за их звучание, как за спасительную соломинку. – Слушать! Слушать!»
– …у него временное, – менторским тоном вещает врач. – Он сейчас под воздействием успокоительных препаратов, так что вспышки агрессии можно не опасаться.
– Ну, а как я ему вручу игрушку? – недоумевает мать. – Точнее, этот, как его… джойстик? Он же меня не слышит, не видит, да и пальцы его вроде не слушаются.
Хочется выкрикнуть: слышу, мамуля! А вот с пальцами в самом деле беда.
– Ничего страшного, – продолжает док. – Сейчас у нас только первые попытки примерки к осязательным рецепторам Максима-Адриано. Основные попытки будем делать завтра, уже непосредственно в игровой комнате. Там мы ему и глаза откроем, и на экран заставим взглянуть. Попытаемся пробудить, так сказать, его подсознательные порывы к мышечному мышлению.